восстанавливали. То же с защитами диссертаций и публикацией трудов. А тут ещё мать попала в опалу. После освобождения ему дали комнатку 12 кв. м. в коммунальной квартире, в которой он прожил почти всю оставшуюся жизнь. Лишь в 76 лет, за три с небольшим года до смерти, ему с женой дали скромную двухкомнатную квартиру, но, правда, в центре, и с кухней. Для сравнения, до революции квалифицированный рабочий (не профессор!) жил со своей многодетной семьёй и прислугой в многокомнатной квартире. Из такой живущей в полном довольстве пролетарской семьи была жена Джугашвили С. Аллилуева. После революции Ульянов и Джугашвили, движимые безошибочным большевистским чутьём, поняли, что надо избавляться от этих пережитков старого. Число политических (именуемых теперь врагами народа) было увеличено в тысячи раз, курортное сидение в ссылке и раздумчивое тюремное житьё было заменено лагерями, а на воле каждая семья получила по одной комнате в коммунальной квартире. Оно и удобнее, все приглядывают друг за другом и стучат.

Великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии И. Бунин своём дневниковом эссе «Окаянные дни» [21] описывает вакханалию разрушений, творимую «революционерами», которую он своими глазами наблюдал в 1918 году в Москве и на юге России. Размышляя над истоками разрушительности, он приводит мнение Л. Толстого, что главная причина разрушительности — человеческая глупость. Это, увы! не так. Глупость (пункт 8 в приведенной выше классификации), более массова, но в каждом единичном случае менее разрушительна, чем откровенная, генетически запрограммированная разрушительность (п. 1), и разрушительность, призванная обеспечить существенные преимущества алчущему власти и наживы (п. 4). Действия последних в достижении поставленных целей могут быть чрезвычайно изощрены и коварны, с которыми простодушие и доверчивость дурака не могут идти ни в какое сравнение. Он обычно орудие в руках разрушителей.

Маркс был теоретиком разрушения, а Ульянов представляет собой тип «безбашенного» практика-авантюриста самого крайнего толка. Степун в первой речи Ульянова после явления из пломбированного вагона услышал «разбойничий посвист Стеньки Разина». Вот такая политическая гибкость: вагон немецкий, посвист русский, а сам свистящий непонятно кто и что, за кого он, и вообще, что это такое. Не поняли в своё время, и за это были жестоко наказаны.

Ульянов своим чутьём разрушителя понял, что для того, чтобы поднять бунт, пролетариат совсем необязателен. Для этого надо просто активизировать разрушителей, подав им соответствующие знаки. В начавшемся хаосе трудно будет понять, где граница допустимого; кто разрушает ради высоких идей, кто, прикрываясь ими, а кто просто воспользовался возможностью дать волю своим низменным инстинктам. И в конце концов сбитыми с толку и запутавшимся во всём происходящем массами овладевает самая простая идея: любое разрушение — это благо. Ведь на месте разрушенного старого вырастет новое! Объективные предпосылки для устройства всей этой вакханалии разрушения не столь и нужны, их потом сочинят прикормленные «специалисты» по диалектическому материализму.

Произошедшее в России в 1917 году — классический образец эпидемии разрушения (п. 5 классификации). Разрушь старое, и появится лучезарное новое. В порядке инициации этого процесса хорошо бы повзрывать побольше градоначальников, губернаторов, министров, а лучше премьер-министра и самого императора. Чем масштабнее будут террористические акты и прочие разрушения, тем неизбежнее наступит прекрасное будущее. Достоевский в «Дневниках писателя» этот образ мыслей выразил в следующей формуле: «Ограбить богатых, залить мир кровью, а там как-нибудь само всё устроится».

У этой идеи появилось много сторонников во всех классах. Эпидемия охватила широкие слои населения. Это превратилось в вакханалию разрушения, которая в различных формах длилась несколько десятилетий. Она активизировала огромное число маньяков всего нового: новая конструктивистская архитектура на месте взорванных храмов, дома без кухонь, жители которых должны были питаться в узлах общественного питания, «агитационный» фарфор вместо человеческого — всё это делалось не для людей, а для каких-то брусков из непонятного материала. Сколько тогда было выдумано всякой хрени, ужасающего вздора, разрушительной бессмыслицы, в развитие «теории» одного сильного разрушителя с чёрной бородой.

Чем была плоха монархия для новой буржуазии? Тем, что значительную часть своего состояния Царская семья потратила на нужды обороны, превратили Зимний дворец в госпиталь, тем, что многие дворяне по призыву царя перевели свои деньги из иностранных банков в Россию, чтобы они работали на страну? Профессор-провокатор Милюков своей прогремевшей на всю Россию фразой: «Это глупость или измена?» фактически обвинил в измене царя, хотя позже, как почти всегда в таких случаях, выяснилось, что даже малейших свидетельств об измене не существовало. Император вследствие своего мягкого характера и страха, внушённого ему событиями 1905 года, никого из них не отдал под суд, только Родзянке, который ненавидел царя, не подавал руки.

Предателями были не Романовы, а Милюков с Родзянко и Львовым, наживавшихся на поставках вооружения. Это они поспешили устроить переворот, так как было очевидно, что весеннее наступление русских войск, уже хорошо вооружённых, будет успешным. Царь для проворовавшейся буржуазии был серьёзным препятствием, алчность внушала им, что захвати они власть, им откроются невиданные возможности для наживы. Большевики в предательстве пошли ещё дальше: они бредили властью в мировом масштабе, и ради неё превратили войну против внешнего врага в войну против своего народа. Естественно, всё это прикрывалось трескотнёй про парламентаризм, несколько позже про власть каких-то Советов и самое справедливое из того, что может быть на свете — диктатуру пролетариата.

Самым большим практическим достижением большевиков было то, что они поняли, какую силу представляют собой разрушители, и сумели мобилизовать их на целенаправленное разрушение существующей системы. Блок в «Двенадцати» верно уловил главную страсть, которая снедала «революционеров»: «Мы на горе всех буржуев / Мировой пожар раздуем…». Разрушитель испытывает ненависть ко всем, кто сопротивляется его разрушению. Таких для удобства персонифицировали как «буржуев», хотя среди тех, кому был не нужен мировой пожар, было здравомыслящее большинство всех классов. И самая трудолюбивая часть крестьянства, и самая высокая часть образованного общества, которых этот пожар потом и пожрал.

Грандиозный «мировой пожар» был главной целью большевиков, их мечтой, для достижения которой им было не жалко никого и ничего, и в том числе того, что они награбили в стране. Подлинной целью изъятия церковных ценностей, которое было затеяно якобы для помощи голодающим, было финансирование беспорядков за рубежом. По некоторым оценкам 99 % изъятого было потрачено на мировую революцию и только 1 % на помощь голодающим. Такая же судьба постигла экспроприированное у «эксплуататоров». По записочкам Ульянова эмиссарам, едущим «зажигать» за границу, выдавались целые состояния. То, что было накоплено в России за столетия, в считанные годы утекло за рубеж и было там бездарнейшим образом потрачено на «революцию», то есть большей частью разворовано.