Посмотрим…

…Тяпнули по второй.

Хорошо!

Рассказал им историю, по дороге на дачу со мной приключившуюся, посмеялись, как водится.

Потом Мажор загрустил.

– А ведь в чем-то права соплячка, – вздыхает. – Наши лучшие девчонки, цвет генофонда, все за бугор сорваться мечтают. А парни, такие как Дэн, в результате на чешках женятся. Нет, Данил, ты не подумай, я против Златы ничего не имею. Хорошая девочка, чего уж там. Это я так, в принципе.

Такой ледяной волны презрения от Инги я, врать не буду, – давно не видывал.

– Странно, – говорит. – Наш друг Мажор вдруг начал оправдывать лузерство. Стареешь, что ли, Игорь? Сентиментальным становишься?

Гарри чуть маринованной чесночиной не подавился, которой водку закусывал.

– Ты че, – таращит глаза, – Инг, с дубу, что ли, рухнула? При чем здесь лузерство, я же о генофонде?!

– А что, твоему генофонду нужны лузеры? Эта соплячка – она же сдалась заранее! Она – заранее потерпевшая! То, что ей Данька понравился, только вам, мужикам, и непонятно. Потому что тупые от природы! Это – причина, остальное – повод. Ну, а понравился – дерись.

– Не понял, – тянет Гарри.

– Думаешь, – кривится в сторону Глеба, – на этого кобеля никто никогда глаз не клал?! Еще как! И сам он са-а-авсем не всегда был такой, как сейчас: мудрый и многоопытный. Я его что, кому отдала?! Это уже потом – гнала, но не уходил. А сначала…

Мы с Мажором так и стоим, с раззявленными щщами.

Вот оно как, выходит.

И тут тоже война, оказывается.

И какая…

Молчим.

И только Али абсолютно спокойно и хладнокровно продолжает разливать водочку по запотевшим от мороза емкостям.

Семейка у них, конечно.

Врагу не пожелаешь.

Но им, похоже, – нравится.

– Инга права, – раздает нам рюмочки с водкой. – Все наши проблемы – в нас самих, а не в окружающем мире. Нужен тебе человек – бейся. Не стоит усилий – отойди в сторону. Но устраивать истерику по поводу внешних факторов, даже не сделав попытку переиграть ситуацию под себя, – чистой воды лузерство. И мне эту девочку ни капельки не жаль. Единственное, что ее оправдывает, – это то, что, по Данькиным словам, она еще совсем маленькая. И – ершистая. Может, и разберется.

Мы чокаемся и выпиваем.

Молча, без тостов.

Каждый за свое.

Закусываем черным бородинским хлебом с салом и чесноком, закуриваем по сигаретке, и мир становиться таким, каким должен быть: спокойным и безмятежным.

А потом тишину взрывают клаксоны и громкие голоса, Инга бежит встречать гостей, и начинается настоящее веселье: с пьянкой, игрой в снежки, чаем у камина, прогулками и анекдотами…

Годовую российскую визу Злате оформили с первого марта, а уже четвертого она прилетела в Москву подавать заявление в ЗАГС.

Мы обо всем заранее договорились: и с ЗАГСом, и с чешским консульством.

Али помог, через свои связи.

Ну, и Мартин, конечно, Златин отец.

Злата говорит, он очень доволен был, что у нас с ней все так быстро и качественно сладилось.

Предложил обращаться в любой момент, если деньги или еще что там нам с нею потребуется.

Все-таки, типа, – единственная дочь.

Ага.

Ты меня, конечно, извини, пожилой мудрый чех, но мы уж лучше как-нибудь сами.

Ножками.

Это теперь – моя женщина.

Я ему так по телефону и сказал, на что он, самое интересное, даже не обиделся.

– Все должно идти своим чередом, – говорит со своим легким ироничным акцентом. – Рано или поздно мы с Анелей умрем. В старости к этому начинаешь спокойнее относиться, не перебивай. И наши миллионы все равно достанутся вам, так что не открутитесь. Прошлое не цепляет будущее, оно просто есть. У тебя оно свое, у моей дочери – свое. А теперь вам надо быть готовыми к тому, что оно станет для вас общим. Не будущее, оно у вас и так общее. Именно прошлое.

Я молчу.

Задачку он передо мной поставил, конечно.

Хрен его знает, что и думать.

А он хмыкает.

– Мне, – усмехается, – опять с того хутора сливовицы привезли, Дан. Так что приезжай уж, выбери время. Нужно выпить.

Я усмехаюсь в ответ.

– А вот это, Мартин, мы с вами сделаем обязательно. Может, мне русской водочки прихватить? Так, чисто для разнообразия?

– Водочки, – фыркает, – я обязательно выпью в Москве. Под соленые огурцы и квашеную капусту. Или под селедку с черным хлебом, как меня учили русские партнеры по бизнесу. На вашей свадьбе. А в Чехии мы будем с тобой пить сливовицу. Так – правильно.

Опять, хмыкаю про себя, он меня сделал.

Все-таки сопляк я еще.

– Согласен, – вздыхаю. – Кстати, давно хотел сказать – у вас очень хорошая дочь, Мартин. Спасибо.

– Я знаю, – говорит с гордостью. – Моя Злата – лучшая девушка в Чехии, мы с Анелей долго трудились, чтобы она стала такой. Но об этом лучше поговорим не по телефону, а за сливовицей.

Ну, что тут поделаешь.

Пришлось пообещать, что приеду в Прагу до свадьбы.

Так, чисто сливовицы попить.

Ну, и его похвальбу послушать, разумеется.

Хотя во всем, что касается Златы, я был с этим старым пнем совершенно согласен.

С небольшой, конечно, поправочкой.

Лучшая девушка Чехии, блин?

Ну уж нет.

Если бы только Чехии.

Просто – лучшая.

И все дела…

…Короче.

Четвертого она прилетела в Москву, пятого мы подали заявление, а шестого меня дорогая редакция в безапелляционной форме в командировку отправила, видимо, чтобы не расслаблялся.

В Сочи.

Им, видите ли, срочным образом материал потребовался.

Интервью с каким-нибудь городским начальником, лучше – с мэром города о проблемах в социальной сфере, могущих возникнуть в связи с олимпийским строительством.

И – анализ готовности города к Олимпиаде.

А я вроде как считаюсь чуть ли не лучшим аналитиком в редакции, значит – выбора нет.

И пальцем наверх тычут – типа, не отвертишься.

Причем не кто-то там тычет, а сам Главный.

А выше него у нас – только Кремль.

Ну, и звезды, разумеется.

Ругался, матерился, объяснял, что ко мне невеста из Чехии всего на пять дней вырвалась.