запчасть для машины. Какие-то проблемы возникли. Заказал, запчасть не пришла или не та пришла, деньги не отдают, не такие уж большие деньги, но это дело принципа! Он стал добиваться своего, жаловаться, ему отвечали нахально или не отвечали вовсе, он целыми днями про это дело думал, потом приехал в автоцентр в очередной раз, сел на стульчик и потерял сознание. Очнулся в реанимации с прооперированным сердцем. Инвалидом стал. И теперь для сердца нужны запчасти. Ну зачем, зачем так переживать? Так близко к сердцу – в буквальном смысле – принимать житейские ситуации? Он прямо зациклился на этой дурацкой запчасти, он работать не мог и кушал плохо. И спать почти перестал. Ну, и стоило ли оно того? И вот говорят: не надо обесценивать чужие переживания! Конечно. Если речь об утрате, о предательстве, о серьезной проблеме со здоровьем. О действительно серьезных вещах. А вот такие переживания неплохо бы обесценить. И сказать: «Ну чего ты так завелся? Делов-то. Ну, купим мы эту деталь. А этим еще покажем, где раки зимуют. Ты же не нищий, не последний хлеб без соли доедаешь. Починится машина. Это же машина – ее можно починить. А здоровье нельзя починить иногда. Тебе уже полтинник, дорогой друг. Побереги себя и свой мотор. Не убивай себя из-за железки, которую ты преотлично можешь купить!» Сначала человек речи такие слышать не хочет. А потом успокаивается. И его симпатическая нервная система приходит в порядок. Он отдохнет от переживаний – и спокойно добьется своего. Беречь себя надо. Не убивать себя из-за деталей. Не доводить до сердечного приступа. И иногда послушать того, кто вот все это отлично обесценит. Но подчеркнет ценность самого важного: здоровья и жизни. Отношений с близкими. Радости бытия. Хотя сначала даже слушать не хочется, я понимаю. А потом послушаешь – и станет легче. Действительно, чего это я так завелся? Надо поберечь мотор!

Хотя была у него любимая женщина. Она с пожилой мамой жила. В маленькой уютной квартирке. И Виктор заходил к этой любимой женщине. Несколько раз. Пять. И каждый раз при виде Виктора пожилая мама падала в кресло и жаловалась на сердце. Она просто умирать начинала. Вызывали «скорую помощь»; врачи приезжали, измеряли давление – оно было действительно повышенным. И маму увозили в больницу. На следующий день маме становилось лучше, и ее выписывали домой. И так было все пять раз. Одно и то же. Приходит Виктор с букетом. Потом мама падает в кресло и стонет. А потом ее увозят в больницу. И Лена сказала Виктору, что не может оставить маму одну и к нему переехать. А Виктор не может у них жить по понятной причине – у него плохая энергия и мама может умереть из-за него. Так и живут они, Лена с мамой, уже совсем дряхлой, но энергичной дамой. И дело вовсе не в плохой энергии Виктора. Нормальная у него энергия. Дело в страшном эгоизме мамы, который она не осознает и никогда не осознавала. В нежелании расстаться с дочерью, которой уже скоро на пенсию. Это печальная история. Но иногда надо все же как-то преодолеть сопротивление близкого. Как-то приучить его к мысли, что надо отпустить. Хотя на словах эта мама очень переживает за дочь. Но искренне не понимает, в чем дело. Считает, что в плохой энергии Виктора…

довольно просто. Даже если он сам этого не понимает. С таким человеком совершенно не о чем разговаривать. Вернее, он говорлив. Но только если разговор касается его мамы, папы, тети, сына или дочери. И говорит он на эти темы много, эмоционально, припоминая все обиды, сложности, высказывания; воспроизводит диалоги «на два голоса», вот только об этом и говорит. Или еще о соседях по даче. Или о коллегах на работе. И все. Все остальные темы ему скучны, неинтересны, он не интересуется больше ничем. Ни политикой, ни искусством, ни природой. Ни другими интересными людьми. Это Франкл заметил, что психологическая смерть в концлагере начиналась с сужения круга интересов. Заключенных горячо интересовал только их барак. Остальной мир словно исчез, словно его и не было. Два-три охранника, бригадир-капо, сокамерники. Все. Остальное не существует, и потому неинтересно даже говорить об этом. Сужение круга интересов – нехороший симптом. Мама, папа, дядя, тетя, сын, дочь, сестра, брат, соседи по даче. Все. Больше не о чем говорить. Не о чем общаться. И огромный мир суживается до размеров барака, в котором кипят страсти. И сбежать невозможно; да и не хочется – за горизонтом ничего нет…

со временем лишится тех преимуществ, которые позволяли ему это делать. Многие это наблюдали в жизни. Если кто-то бил и травил в школе или в армии, скажем пользуясь силой и здоровьем, – утратит силу и здоровье. Станет слабым и жалким. Если издевался, пользуясь властью, должностью, лишится власти и должности. Если клеветал и оскорблял, себя считая безгрешным, сам попадет в положение низкое и презренное. Не до клеветы будет; свои бы проблемы решить. И чем быстрее вы отведете взгляд от ненавидящего вас человека, чем меньше будете о нем думать и вспоминать, тем быстрее его настигнет возмездие. Есть только одно исключение – закоренелый злодей. Фашист, изверг. Он утратил право на принадлежность к людям, к нему особый счет и особое воздаяние. А в обычной жизни все происходит просто – плохой человек утрачивает свои преимущества. И исчезает из вашей жизни. А потом, когда вы о нем искренне забудете, вы все и узнаете – чем дело кончилось. Не получив ни радости, ни удовольствия; а такое будет чувство, как когда увидел правильный ответ к задаче. Все встанет на свои места. Уравнение решится.

старец советовал узнавать человека по имени. Как он себя именует и как его именуют другие. Кажется: ну что узнаешь по имени? А многое. Вот седой человек в почтенных летах; зовут его Саша Шнейдер. Или Алик. Или Ленечка. Он до старости дожил, а нет к нему уважения; нет в нем духовной глубины. А есть вот Антон Павлович Чехов. Бывший Антоша Чехонте. И в плавном глубоком звучании имени – глубина души чувствуется и ощущается. Хотя бывает, человек себя именует пышно, едва ли не с титулом. А знакомые зовут его коротким прозвищем, даже не именем… Много рассуждал Флоренский. Сам имел красивое имя: Павел Флоренский. И духовный сан имел. Отметил он и народное поверье: если назвали в честь мученика, будет мучиться человек и страдать. Назвали в честь преподобного – жизнь будет счастливою! И в любом имени кроется смысл. Чтобы его понять, нужно вслух произнести полное имя человека и прислушаться, как к музыке. И поймешь смысл личности человека. Поймешь – как ощутишь. Как музыку понимают или картину. И это действительно так! Вот попробуйте себя вслух назвать так, как вам привычно и удобно. Или другого человека. И станет многое ясным, если вдуматься и вслушаться в имя свое. Или чужое имя.

В военной академии Вест-Пойнт «доживают» до выпуска те, кто прошел первый курс. Проявил выносливость и стойкость. В жизни точно так же. Успех зависит от выносливости. Это главное качество, которое позволяет не сойти с дистанции. Начинают все довольно резво: раз – и побежали. Но до финиша дойдут стойкие и выносливые: путь к успеху – это марафон. И не надо отчаиваться при первых препятствиях и первом утомлении. Первый отрезок дистанции все покажет. «Петя строить мост устал и уселся у моста» – так чаще всего бывает. Начали свое дело, принялись худеть, пошли в спортзал, решили найти свое счастье на сайте знакомств – какое угодно дело требует стойкости. Иногда хочется все бросить и крикнуть: «Ничего не получается! Я устал!» – но вместо этого надо не спеша бежать дальше. Победит не самый сильный и проворный, не самый умный и красивый – победит самый выносливый. И выживет самый выносливый. Иногда выжить – это и есть победить. Так что следует разумно расходовать ресурс. Не выкладываться на первом отрезке пути: путь длинный впереди. И не отчаиваться при первом же утомлении и при первых препятствиях. И развить выносливость и стойкость довольно просто: надо доводить до конца все начатые дела. Даже самые маленькие, неважные. Все доводить до конца – так и привычка выработается. Главное – преодолеть первый отрезок пути так, чтобы остались силы бежать дальше, к заветной цели. И все получится.