надо иметь трех рабов». Это Аристотель сказал. Присмотритесь внимательно к «свободному человеку», который проповедует свободу от обязательств и удивляется, почему вы до сих пор не обрели свободу. Не бросили все и всех. И не поехали жить на океан, скажем. Или просто дома не лежите на диване, погрузившись в размышления, вместо того чтобы по грязи и снегу переть на работу. Вот присмотритесь: и увидите минимум трех рабов. Маму с папой. Жену или мужа. Сестру или брата. Наивных друзей, которые собирают деньги для свободного человека. Или еще кого-то. Все верно. Свободному человеку достаточно иметь трех рабов, чтобы оставаться свободным…

оно, как правило, плохо заканчивается. Таков закон. Это один психолог писал, как познакомился с дамой. Вот полное душевное понимание, восторг души, поэзия сердца. Просто созданы друг для друга они оказались. Свидание восхитительное было. И даже на небе появилась радуга внезапно – такой счастливый знак. А потом они так разругались и так разочаровались друг в друге, что хоть святых выноси. Взаимная ненависть и отвращение. И вот всегда так: сначала восторженные письма и слова любви. Потом – обвинения и ненависть. Сначала – бурные клятвы и обещания пойти на край света. Потом – подсчет расходов на бумажке и требование вернуть подарки. Сначала – чудесные слова и белозубые улыбки. Потом – этими зубами разорвать могут. Встречают с оркестром – потом с ним и похоронить хотят. Ни к чему все эти восторги. Это авансы судьбы. Кредиты, которые невозможно оплатить. А оплатить придется, к сожалению, – все приходится оплачивать в жизни. Лучше так, по-человечески, запросто; что-то нравится, что-то – не нравится. Что-то прекрасно, а что-то не очень. Не все гладко, кое-где торчат ниточки – ну, пусть торчат. Но в целом – хорошо и мое. И другого не надо. Уютно, свободно, в самый раз. И отношения нормальные, хорошие; то немного поссоримся, то помиримся. Но жить друг без друга не можем в итоге – и живем вместе счастливо. В меру счастливо. Слишком хорошее начало предвещает не очень хорошее продолжение и плохой конец. Почему-то так.

так люди говорят. Родители, учителя или психологи неумные – они знают, как будет лучше для человека! Девушка дружила с юношей. Любовь возникла безумная и робкая. Девушка из приличной семьи, юноша – сын дворничихи, жили они с мамой в служебной комнатке в полуподвале. Настя очень полюбила Сережу; а он – ее. Потом его забрали в армию, тогда два года служили. Он признался Насте в любви, поцеловал – больше ничего не было, – и пошел служить. И очень быстро Настю забыл. Ни одного письма не написал. Настя писала; он не отвечал. А потом через знакомых передал Настиной маме, чтобы она Насте передала: он познакомился с девушкой и Настю просит понять и простить. Это было почти 30 лет назад. Настя уехала в Москву, поступила, стала учиться. Домой на каникулы приезжала, про Сережу не спрашивала. Больно было спрашивать, да и не у кого – не домой же к нему переться? Потом Настя вышла замуж за подходящего человека, родила детей, работала, потом развелась с мужем – чувств никаких не было, так вышло. Потом жила самостоятельно, детей вырастила, с мужчинами не складывалось. Мама у нее умерла недавно. Настя убиралась в квартире – и нашла Сережины письма из армии. Мама их просто брала из ящика, читала и прятала в секретер. Не выбрасывала почему-то, а складывала. И вот они нашлись, уже после ее смерти… Эта поседевшая Настя так страшно плакала до утра. Потом принялась искать Сережу и нашла! Он уехал на Север, тоже женился, развелся, жил один, работал много. Немолодой мужик с седыми висками. Настя его в Сети нашла и написала – он ответил. И сейчас они переписываются, два немолодых человека, обманутые судьбой. Они будут вместе, я так думаю. И маму они простили – она хотела как лучше! И знала, как лучше! Никто, кроме нашего сердца, не знает – как для нас лучше. 30 лет никто не вернет. И никто ни у кого не попросит прощения – все давно прощено. Не надо вмешиваться в чужую судьбу и красть письма – и не надо так быстро верить в то, что вас бросили и забыли. Если любишь – борись!

Радостно. Все куда-то идут, угощаются вкусным, подарки друг другу дарят, настроение приподнятое. Но иногда в праздник особенно грустно – именно потому, что все угощаются вкусным, куда-то идут, дарят подарки, а ты сидишь один и думаешь всякие мысли. Вроде того, что зачем эти праздники. Люди себя как дураки ведут. Деньги тратят. Объедаются вредным. Один мужчина так сидел перед телевизором и именно так думал. Он ушел из семьи – надоело все. Жена с придирками и требованиями, сын-подросток с характером, и вообще – одно и то же. Никаких чувств нет. И радости нет. Еще праздники какие-то выдумали религиозные, мало им других праздников. Завтра на работу. Вот он сидел в квартире друга, который его пустил пожить, и думал эти мысли. И страшно злился, когда ему присылали в мессенджерах картинки с куличом и яйцами крашеными. Он был атеист, по крайней мере, так думал. И всех презирал и ненавидел. Сидел и ругался. Потом жена позвонила и говорит: «Валерик, приходи к нам. Все же праздник. Я куличи испекла, и мы с Виталиком яйца покрасили. Еще индейку сделала в духовке, как ты любишь. Нам одним не съесть. Ты приходи, а ругаться и разводиться потом будем. Все же праздник сегодня!» Этот Валерик злобно скривился и подумал: «Ишь, заманивает! Небось, посидели без меня, подумали, как им без моей зарплаты жить. И вообще – кто будет ковер пылесосить. И полочки на кухне собирать. И на машине возить. Вот и заманивают». Так он злобно подумал, моментально оделся, побрился, поехал в магазин и купил кучу подарков. И громадный кулич в коробке купил. И пасху с цукатами и изюмом. И приехал домой, а там вкусно пахнет и стол накрыт. И жена в новом розовом халатике – очень красиво. И сын, вот сразу видно – его сын! Богатырь, красавец и гений. И поведение уже лучше стало – улыбается и радуется папе! И жена улыбается и протягивает подарок – одеколон. И индейка такая праздничная. И яйца разноцветные. И вообще – праздник. И дома хорошо! И этот Валерик обнял жену, поставив пакеты с подарками. И сына обнял. И сказал религиозные слова: «Христос воскрес!» И наступил праздник. Все же праздник нужен – так думал Валерий, который был атеист, как он сам говорил. Сидел, счастливый, и рассылал картинки в мессендежере друзьям и родне – все же надо поздравить. Все же праздник!

Я маленькая была совсем. Едва говорить научилась, но прекрасно помню, как горько плакала. А из-за чего – не помню. Я стояла в своей голубенькой кроватке и плакала. И позвала, плача: «Мама!» И пришла мама, стала меня утешать. Я позвала: «Папа!» и папа пришел. Стал разъяснять, что плакать не надо! Нет медицинских показаний, чтобы маленькие девочки плакали! Я позвала дедушку сквозь слезы и пришел дедушка. Он погладил меня по головке. И тоже утешать стал. И бабушку я позвала. И она хриплым голосом, сорванным на войне, сказала, что пусть фашисты плачут. А я пусть не плачу никогда! Они все стояли у кроватки, довольно суровые они были люди – кроме мамы. И защищали меня. А сейчас их нет. Но они все равно есть. Надо только позвать – и они придут, и защитят, и утешат. А к вам придут ваши, если позвать. Они рядом, но их не видно. Впрочем, в соседней комнате тоже человека не видно, но он там. Здесь. Рядом. И это вечная поддержка и защита. Все, кто нас любил, любят по-прежнему. И приходят на помощь, если позвать. А плакать не надо. Пусть фашисты плачут. А мы – только от радости и умиления сердца. И от любви к своим…