что малыш болеет. Молодой папа называет его ласково «личинкой». А иногда «обрыганусом». Папины друзья тоже малыша называют именно так. Он же сам так своего ребенка представил, не так ли? Вот они и спрашивают задорно: «Как там твоя Личинка?» Очень глупо, так называть своих детей. Вообще близких. Окружающие так и будут к ним относиться. И клеймо имени испортит им жизнь и здоровье. Да и папашу не уважают. За что уважать отца Обрыгануса, который собственного сына унижает? А малыш болеет. Потому что его зовут Ванечкой, но об этом все как-то забыли. Личинка или Мелкий – и довольно с тебя! Не надо детей звать лагерными погонялами – это вредно. Но потом ребенок привыкнет и выработает иммунитет. Вырастет. И престарелого папашу тоже будет называть Обрыганусом – это в лучшем случае. Есть и покруче имена и прозвища.

В детстве, в Кронштадте. Жены моряков с химической завивкой и в красивых платьях стоят и ждут. Туфельки на каблуках, ресницы накрашены и губы. Духами пахнут дорогими. И на лицах радость и нетерпение. И досада: ну почему так долго с корабля не выпускают мужа? И многие держались руками за прутья ограды, всматривались и сообщали другим громко: «Идут!» И открывались наконец ворота. И все тянули шейку: высматривали своего, родного, любимого! Вот он, с чемоданчиком и сумкой – там подарки. Но пока не до подарков, это потом, когда домой придем, обнявшись. А если дети – их можно на плечи посадить папе… Раньше рейсы долгие были: полгода-год. И вот такие радостные встречи. Любовь. А потом моряк дома месяца три. И снова быт, заботы, ссоры, денег не хватает, ремонт, выпивка и сложные отношения с родней. Все как обычно. Это привычный быт. А потом снова в рейс. И снова жена украдкой плачет, и обнимает мужа и все прощает, все эти мелочи; ведь скоро он уйдет в море надолго! И муж льнет к жене. И мужественно говорит: «Не реви!» – хотя сам чуть не плачет в душе: так трудно расставаться со своими! И в последние дни он так нежен и добр! И жена так нежна и добра к нему! И сразу ясно: скоро его корабль отплывет. Так и живем. В быту не видно любви. На то он и быт. А видно любовь, только когда пора отплывать. Надолго или навсегда… Или когда близкий вернулся и чудом избежал опасности. И надо его встречать с новой химией на голове, накрасив глаза и губы. И тушь потечет от радостных слез, но это неважно! Любовь – она всегда есть. Всегда. Но проявляется она только моментами. А в остальное время ссоры и мелочные обиды. Надо помнить, что всем нам когда-то придется уходить в рейс. Корабль ждет на пристани. И поменьше ссориться. И почаще обнимать. Это нетрудно, но об этом вспоминаешь так редко.

у мостика в музее. Высоко расположен мостик – над четвертым этажом. Так интересно устроено здание внутри. И одни люди идут по мостику, разглядывают экспозицию, разговаривают, фотографируют, улыбаются. А другие вдруг посмотрят под ноги – и замедлят шаг. И идут осторожно-осторожно. Под ногами почти бездна! Но пока не видишь, не думаешь. Идешь себе и идешь. Глядишь по сторонам, разговариваешь о пустяках или о важном… Этим и отличаются чувствительные, тревожные люди: они видят, что идут по стеклянному мостику. Мы все по нему идем. Но не все смотрят под ноги и замечают это. Эту хрупкость жизни и опасность: мы так высоко! И под ногами бездна! Но потом тревожный человек понимает, что мостик прочный. И идет увереннее, восхищаясь мудростью и замыслом Того, Кто соорудил такой мостик – прекрасный и прочный. Наш жизненный путь. Все же надо ступать осторожнее, это так. Просто из благоговения перед чудом жизни и прочностью стеклянного мостика, по которому мы идем.

на кого возложили надежды – обязанности, на которые мы не подписывались. А их возложили тяжким грузом. Повесили долг. Ветеринар заметил, что, если собаку или кошку берут не из любви или жалости, а для того, чтобы одиночество скрасить, – животные болеют. Или заводят их, чтобы деньги зарабатывать. Или чтобы развлечь ребенка… А ребенка тоже заводят, чтобы одиночество скрасить. Чтобы он прислуживал, знал, что должен подать в старости стакан воды, что должен радовать успехами и примерным поведением – для этого его и завели! Это несчастный ребенок будет. Должник с рождения. Или замуж выходят, чтобы муж обеспечивал и нес все тяготы жизни на себе. Или женятся, чтобы жена оправдала надежды и была идеальной спутницей и хозяйкой. Или красавицей, чтобы все завидовали. И постоянно напоминают о долге: ты должен! Ты должна! Ты меня разочаровал! Я в тебе обманулась! Ах вот ты какой! Ах вот вы какая! Какая есть, как Ахматова сказала резко. Люди не зверушки, чтобы их для удовольствия и развлечения заводить. И скрашивать ими одиночество. Люди сначала будут стараться оправдать надежды, а потом заболеют. Или сбегут. Сбегают гораздо чаще, кстати. И не возвращаются к тому, кто требовал соответствовать своим фантазиям. Мы такие, какие есть. И не должны нести отвественность за мечты другого человека. За его требования и ожидания. И скрашивать чье-то одиночество не должны собой: не для этого мы на свет родились. Уж какие есть…

потерял бизнес. Неудивительно: времена сейчас непростые. А у этого Александра с машинами бизнес был связан. Он сам практически ничего не делал, все шло само по себе. И еще он квартиры сдавал – было две квартиры. И он сидел на диване, а летом – на крылечке. Курил и играл на планшете. Толстый такой. Все ел да ел. Давление, суставы, печень… Довольно противно выглядел. И вел себя противно: скандалил и пиво пил. Потом бизнес схлопнулся, квартиру одну пришлось продать, другую – отдать дочери. Она родила близнецов и замуж вышла. А потом муж от нее сбежал и оставил ее с кредитом. И жена этого Александра заболела и не смогла работать. И надо деньги на лечение: сейчас все за деньги! И вот дохода нет, долги, бизнеса нет, двое малышей кричат и плачут, надо памперсы покупать, жена болеет, дом разваливается – и все это за год случилось. Этот толстый Александр выругался и пошел работать, колыхая животом. Его с трудом взяли, все же старый – пятьдесят лет. Толстый. Несимпатичный такой дяденька. Ну и что? Вполне симпатичный и стройный стал. Залюбуешься просто! Он дальнобойщиком пошел работать. Вспомнил молодость. Курить и пить стало некогда и неохота. Настроение повысилось. Еду, говорит, и пою! Земля-то какая большая! Дорога-то какая длинная! Хоть и в ямах, конечно. Я, говорит, сейчас просто живой. А был как мертвый! Это он правильно говорит. Так бы и помер с сигареткой и пивом на крылечке, как многие до него помирали. Хотя все было благополучно! А вот так человек устроен: нам надо двигаться и бороться. Надо куда-то и зачем-то ехать. Деньги зарабатывать. Крутить баранку. Кормить себя работой. И песню петь… А дорога в ямах, это точно. Но ничего, проедем плохой отрезок. А малыши растут, жена выздоравливает – и жить можно! Жить все равно хорошо, особенно когда едешь куда-то…

Такие, знаете, коллекционные. Очень красивые. И одна бедная женщина почему-то ими залюбовалась, как в детстве. Стояла и, затаив дыхание, смотрела на эти сверкающие монетки. Серебряные, прелестные, они лежали на бархате красном и от этого казались еще более заманчивыми. Она стояла и любовалась. Даже ей неудобно было; она боялась, что спросят: «Что вы хотели?» Мало ли что мы хотели. Или хотим. Денег на продукты едва хватает. И дочка маленькая, надо за все платить, все покупать. Какие там монетки. Но восхищение было и радость, вот какие чувства в душе. И улыбка. Хотя монетки чужие. Ну вот. Она ушла. Шла по промозглой улице и плакала почему-то. Потом забыла эту историю совсем, не до воспоминаний. Работа тяжелая, ребенок, быт. Муж ушел к другой давно. Прошло три года. На работу пришел клиент, сделал заказ. Документы она оформляла, разговорились. Немножко понравились друг другу, симпатия возникла. А потом был праздник, и этот клиент заехал ее поздравить. И, знаете, подарил ей пять монеток – вот тех самых. Именно те монетки серебряные, коллекционные. И сказал: «Я не знал, что вам подарить. Я не умею дарить и ухаживать. Но я увидел эти монетки, и они мне очень понравились. И я их для вас купил!» Вот так было дело. И сейчас все хорошо и даже прекрасно у них. И мне эту историю рассказала эта милая женщина – и тоже у меня на душе стало хорошо. Просто так. Некоторые хорошие вещи и подарки – они просто так. И монетки в витрине – просто так. И счастье – просто так. И пусть оно у нас будет.