— Скорей! — проговорил второй голос, более высокийи нервный. — Скорей, пока они нас не догнали!

Дверь «девятки» захлопнулась, мотор взревел, и машинасорвалась с места.

Катерина тряслась, сжавшись в комок под сиденьем. При еегабаритах это было просто чудом.

— Что там на заднем сиденье? — спросил несколькоминут спустя хриплый голос.

— Черт его знает, — отозвался второй, — тюккакой-то, ковром прикрыт… Да тебе не все ли равно? У нас получилось, Геша, унас, в натуре, все вышло! Сейчас мы с такими бабками реально можем сорватьсякуда угодно! На Канары, на Сейшелы… Синее море, золотой песочек, загорелыедевочки!

— Подожди веселиться, — мрачно проговорилхриплый, — до синего моря и загорелых девочек еще нужно добраться.

— Но ведь Лысый обещал нас прикрыть, сделать реальныексивы… Он ведь тоже в деле!

— Ты же знаешь Лысого, он как змея — такой же скользкийи ядовитый . — Хриплый голос звучал очень настороженно.

— Да что ты, Геша, трясешься? Лысый своих подставил,бешеные бабки у них перехватил, в его интересах нам помочь скрыться…

— Или просто замочить.

— Да что ты каркаешь? Если так сдрейфил, нечего было вдело ввязываться! А то сначала заварил кашу, а теперь трясешься, в натуре!

— Ничего я не трясусь! — рявкнул хриплый. Простомне не нравится, как дело пошло! Почему машина не завелась? Если бы ненаткнулись на эту «девятку», нас бы на месте положили! Не люблю случайностей!

— Да брось, Геша! — Высокий голос звучалпримирительно. — Все будет тип-топ, встретимся сейчас с Лысым, отдадим емудолю, получим ксивы — и прости-прощай, Одесса-мама!

— Подстраховаться обязательно надо будет, проворчалхриплый, — я пойду с Лысым базарить, а ты неподалеку в сторонкеокопаешься, в случае чего меня прикроешь.

— Это правильно, — согласился второй, —осторожность никогда не помешает…

Катерина сжалась в комок под задним сиденьем и боялась дажедышать. Ей было страшно подумать, что сделают с ней эти ужасные люди, еслинайдут. Все тело у нее затекло от неудобного положения, в довершение ко всемумашину начало трясти, видимо, она выехала из города и свернула с хорошего шоссена какой-то разбитый проселок.

— Помнишь дорогу? — спросил высокий голос.

— Конечно, — мрачно отозвался хриплый, отуказателя «Олики» второй поворот направо, там и будем ждать.

Машину стало подбрасывать еще сильнее, видимо, дорога сталапочти совсем непроезжей, ухаб на ухабе. Катерина отбила себе все, что толькоможно, и подумала, что скоро превратится в отбивную. Когда она уже готова былараспроститься с жизнью, «девятка» остановилась.

В наступившей тишине прозвучал хриплый голос:

— Здесь, за кустами, да в такой кромешной темноте,машину не будет видно. Я пойду к месту встречи, а ты спрячешься вон за темдеревом, если что-то пойдет не так — мочи Лысого. Все-таки я ему не верю, какты хочешь!

— Да ладно тебе, — второй голос ответил безпрежней уверенности, — все будет в норме, ты не думай. Я тебя подстрахую.

Хлопнули дверцы машины, и Катерина услышала удаляющиесяшаги.

Выждав немного, она осторожно приподнялась, у нее больше небыло сил находиться в скрюченном положении. Кое-как разогнувшись, онав"ыглянула в окно машины.

Было очень темно. Когда глаза привыкли к темноте и началихоть что-то различать, Катя поняла, что находится в густых зарослях возлепроселочной дороги.

Своих невольных похитителей она не видела: они растворилисьв окружающем мраке. Все тело у нее ужасно болело, хотелось пошевелиться,размяться, но она боялась привлечь к себе внимание.

Вдруг вокруг посветлело: окрестности залила голубоватымсветом луна, которую до того закрывали облака. Катя разглядела неподалеку отмашины поляну и стоящего, прислонившись к дереву, человека. Второй не былвиден, должно быть, он прятался в зарослях.

Неожиданно вдалеке послышался звук подъезжающей машины. Потемным кустам полоснули ярким светом автомобильные фары, отчего вокруг сновастало темнее. На поляну выехал темный джип. Осветив фарами стоявшего возледерева человека, джип остановился.

— Свет погаси! — хриплым голосом крикнул человекна поляне, прикрывая глаза рукой. — Не вижу ни черта!

— А тебе и не надо ничего видеть! — ответил емунасмешливый голос.

Однако фары погасли, дверца джипа распахнулась, и из неговышел высокий, грузный мужчина с наголо обритой головой.

— Здорово, Геша, — проговорил вновьприбывший, — как дела9 — Дело сделали, — ответил хриплый голос, твоюдолю я привез. Давай ксивы и прочее барахло.

— Постой, Геша, не гони лошадей, — Лысыйприближался упругой, танцующей походкой, что ты всегда торопишься? Расскажи,как все прошло, чем сердце успокоилось?

— Как прошло? Нормально прошло. Только машина, которуюты нам приготовил, не завелась. К чему бы это, Лысый? Как ты думаешь?

— Не завелась, говоришь? Это бывает. Лысый остановился,не доходя до своего собеседника несколько шагов. — А как же вы тогдадобрались? Пешком, что ли? Быстро, наверное, бежали!

— Угнали другую машину, — недовольно ответил Геша.

— А где дружок твой? — Лысый сделал еще один шагвперед. — Вы ведь вместе должны были приехать!

— И не спрашивай, Лысый, — с притворной горечьюпроговорил Геша, — замочили Костика, на месте замочили. Из-за машины он ипропал…

— Что ты говоришь? — Лысый присвистнул. ЖалкоКостика, хороший пацан был! Нервный только очень.

— Жалко, — подтвердил Геша, не сводя с Лысогоглаз. — Давай-ка к делу. Мы не на панихиде. Время не терпит, дружки твоименя по всему городу ищут, смываться мне надо, пока не поздно.

— Ну к делу так к делу. — Лысый усмехнулся. Раз тыодин остался, так тебе одна доля теперь положена. Так что давай для началарассчитаемся!

— А вот хрен! — хрипло прорычал Геша. Костину долюя не отдам. Я его долю бабе его отвезу…

— При чем здесь какая-то баба? — негромкопроговорил Лысый, придвинувшись еще немного. — Это дело мы втроем сделали,на троих и бабки делили. Нет Костика — его доля мне, я это дело задумал, на мнесамый большой риск…

— Ну да, Лысый, — Геша усмехнулся, — сдалсвоих дружков гастролерам, сказал, когда большую пайку будут перевозить, вот ився, блин, твоя работа. А мы под пули пошли…

— Не хотели — зачем тогда соглашались? А кто вам ксивыраздобыл, кто в аэропорту прикрытие приготовил?

— Кстати, о ксивах… — напомнил Геша.

— Так ты же говоришь, Костика замочили значит, емуксива больше не нужна! — Лысый пружинисто переступил с ноги наногу. — Или я не прав?