Затем он рассмеялся, как это было всегда, и я сел рядом с ним. Мы молча смотрели старый полицейский сериал и ели арахис. Разговаривали мы во время рекламы.

– Ты слышал, что мой брат женится в следующие выходные? – спросил я.

Он фыркнул.

– Я пока не в земле лежу, мальчик. Конечно, слышал. Все слышали. Она милашка. Всегда делала реверансы при виде меня, когда была маленькой.

– Она это делала потому, что мы сказали ей, что ты был итальянским принцем, – захохотал я, – но перешел на сторону мафии. Крестный отец Казенса.

– Чертовски верно сказано.

Сериал продолжился, и мы вернулись к просмотру в уютной тишине. В следующую рекламную паузу он спросил:

– Так ты собираешься плакать из-за этого как последний неудачник или сделаешь что-нибудь?

Я чуть не подавился арахисом.

– О чем ты говоришь?

Он еще раз фыркнул.

– Не строй из себя невинность. Ты же любишь ее, верно? Она твоя единственная?

– Эрни, думаю, ты забыл сегодня принять лекарства, – сказал я. – Где твой футляр для таблеток?

Он махнул на меня своей белой костлявой рукой, телевизор снова приковал его внимание.

– Сиди на месте. Сериал продолжается.

Мне пришлось ждать следующей паузы, чтобы непринужденно спросить его:

– Ты правда в это веришь? В то, что для каждого существует один-единственный человек, предназначенный ему судьбой?

– Конечно, верю. – Он очистил арахис от скорлупы. – Элизабет была моей единственной. Когда она умерла, я не видел смысла искать кого-то еще. Моя любовь ушла. Теперь я просто отбываю свой срок на земле. Принеси мне пиво, пожалуйста.

Я ушел на кухню и вернулся с банкой пива и чистым стаканом. У Эрни был пунктик на чистых стаканах.

– Зачем Джон приезжал? – спросил я. – Я видел его, когда подъезжал.

– Он стриг мою лужайку.

– Я думал, это моя работа, – сказал я, переливая пиво в стакан.

– Ты дерьмово с ней справляешься.

– Когда вы снова начали разговаривать?

Эрни пожал плечами и закинул арахис в рот.

– Может, он просто ошивается здесь, чтобы я оставил ему все в наследство, когда умру. – Он отпил пиво и откинулся на спинку дивана. – Он славный малый. Единственный сын моей сестры. Он семья. Семья моей семьи. Никогда не забывай об этом, Конрад.

– Эрни, две рекламные паузы назад ты говорил мне, что если я не попытаюсь расстроить свадьбу своего брата, то буду последним неудачником!

– Если она твоя единственная, то плевать на всех, и не имеет значения, семья это или нет. – Он поковырялся в зубах.

Уезжая от Эрни через несколько часов, я испытывал необычайную легкость. Как и всегда.

Была среда, до свадьбы оставалось всего ничего. На следующий день ко мне должны были приехать Тейлор и Аника, а к Джеру – Джош, Красный Кардинал и мой брат. Парни собирались устроить мальчишник, а мы с девочками хотели провести вечер у бассейна. Благодаря усилиям Дениз Колетти и Тейлор свадьба была практически готова. Еда – роллы с лобстером и коктейль из креветок – заказана. Мы развесили гирлянды на террасе и во дворе. Конрад сыграет партию на гитаре, пока папа будет вести меня к алтарю. На мне будут украшения, которые оставила мне Сюзанна, а о прическе и макияже я собиралась позаботиться сама.

Все шло как по маслу, но меня не покидало чувство, что я что-то забыла.

Я пылесосила гостиную, когда Конрад раздвинул двери. Все утро он занимался серфингом. Я выключила пылесос.

– Что случилось? – спросила я. Он был бледным, волосы лезли в глаза.

– С доски упал, – сказал он. – Порезался плавником доски.

– Сильно?

– Нет, не очень.

Я пронаблюдала за тем, как он едва доволок ноги до ванной, и побежала следом. Он сидел на краю ванны, кровь полностью пропитала его полотенце и сбегала по ноге. На секунду я почувствовала тошноту.

– Кровотечение почти остановилось, – сказал Конрад, его лицо было белым как мел. Он выглядел так, словно мог отключиться в любой момент. – Рана только выглядит жутковато, на самом деле ничего серьезного.

– Продолжай прижимать полотенце, – скомандовала я. – Я сбегаю за аптечкой.

Видимо, ему было очень больно, потому что он послушался. Когда я вернулась с бинтами и антисептиком, он сидел в том же положении.

Я села рядом с ним.

– Давай.

– Я в порядке. Я сам все сделаю.

– Нет, не в порядке.

Он отдал мне полотенце, и я прижала его к ране. Он скривился от боли.

– Прости, – сказала я. Я прижимала полотенце с минуту и затем убрала его. Порез был сантиметров десять в длину, кожа разодрана. Кровь шла настолько сильно, что я просто наклонилась и начала заливать рану перекисью водорода.

– Ай! – закричал он.

– Не будь как ребенок, это всего лишь царапина, – солгала я. Я не знала, придется ли накладывать швы на порез.

Конрад наклонился ко мне, его лоб едва касался моего плеча, пока я обрабатывала рану. Я слышала, как он вдыхает и выдыхает, чувствовала, как он вздрагивает каждый раз, когда я прикасалась к ране.

Когда я закончила обрабатывать рану, она стала выглядеть гораздо лучше. Я перебинтовала ему ногу и похлопала по колену.

– Видишь? Все хорошо.

– Спасибо.

– Не за что.

Мы просто посмотрели друг другу в глаза. Мое дыхание участилось. Если бы я наклонилась немного, мы бы поцеловались. Я знала, что мне следовало отодвинуться, но я не могла себя заставить.

– Белли? – Я почувствовала его дыхание на своей щеке.

– Да?

– Поможешь мне встать? Я хочу подняться наверх и немного вздремнуть.

– Ты потерял много крови, – сказала я, и мой голос звонким эхом отразился от кафельных стен ванной. – Я не думаю, что тебе следует спать.

Он вымученно улыбнулся.

– Это при сотрясении нельзя спать.

Я встала и помогла ему подняться.

– Идти сможешь?

– Постараюсь, – произнес он и заковылял прочь, держась за стену.

Моя футболка намокла в том месте, где лежала его голова. Я стала машинально прибираться в ванной, мое сердце бешено колотилось в груди. Что только что случилось? Чем я руководствовалась в тот момент? Это было очень похоже на ту ситуацию с персиками, только на этот раз виновата во всем была я.

Конрад проспал ужин. Я уже было собралась отнести ему еду в комнату, но отговорила себя. Вместо этого разогрела замороженную пиццу и остаток вечера наводила порядок на первом этаже. Я испытывала облегчение и радость оттого, что уже завтра все приедут. Мне больше не придется оставаться с ним наедине. Раз Джереми будет здесь, все вернется на круги своя.