Дальше моя фантазия буксовала полностью. По детской логике, для такого простого действа самым ловким и могучим воином быть не обязательно. Ну, раскрутил, ну зашвырнул куда подальше, в чём фишка?

«А-а-а!.. – пришло в голову некое озарение. – Скорее всего, речь идёт о соревнованиях! Некое подобие наших олимпиад. Кто дальше булаву… или как его там… ви́млач закинет, да ещё и на скаку, тот и чемпион. Кстати, надо будет спросить: кто устраивает эти соревнования. Да и вообще немного удариться в сторону спорта, авось и ещё слово, два получат косвенные разъяснения или подсказки…»

Хотя больше мне в тот день ничего выяснить не удалось. Если до этого момента я ещё как-то отправлял от себя всё больше нервничающую Ксану, то уже когда «молодые» пришли по мою тушку и потребовали обещанное мной торжество немедленно, волей-неволей пришлось покидать насиженный табурет и отправляться на свадьбу. Тем более что и в самом деле пообещал по глупости устроить некий новый обряд, который я подсмотрел в мире Трёх Щитов и который тут не практиковался. Уж больно хотелось устроить нечто необычное, радостное и новое…

Инициатива наказуема! Знал бы, что у меня такие важные расспросы состоятся сегодня, сразу бы с утра объявил боевую тревогу и отменил бы мероприятия. Но выйдя на приготовленную площадку возле самого основания башни, увидел одухотворённые лица жениха и невесты и благоразумно перенёс на завтра все свои подспудные мысли разделаться тут по-быстрому, а потом сбежать.

Расслабился. Оставил позади все проблемы и переживания. Вдохнул полной грудью и всей душой и телом устремился на праздник. Тем более что сам в нём играл главенствующую роль. Конечно, как организатор, исполнитель и массовик-затейник, а не как действующее лицо. Потому что главными там всё-таки были жених и невеста.

Свадьба у нас прошла великолепно. И по всеобщему признанию ветеранов, о чём-то подобном на Дне даже не слышали. Все танцевали, пели, рассказывали смешные истории и водили хороводы. Потом я торжественно оглашал победителей, а новобрачные вручали награды. И всё это в окружении пятнадцати костров чередовалось: застолье, конкурсы, танцы, импровизации и вновь пышные тосты, которыми я тоже поразил всех без исключения. Из музыкальных инструментов у нас имелось несколько бубнов, разной тональности колокольчики да десяток самодельных флейт, на которых играли все по очереди и кто во что горазд.

Было очень светло, мы настолько окружили себя светом, что у некоторых слезились глаза. И всё потому, что мы заранее запасли огромное количество дров и теперь их расходовали беззаботно и без малейшей экономии.

Единственной дамой, которая участвовала лишь в конкурсе рассказов, была Зоряна. Танцевать после болезни она ещё не смогла, а петь тоже отказалась на том же основании, хотя было заметно, что причина совсем иная. По сути, её рассказ был лучший и несомненно заслуживал высшей награды, но тут меня от такого итога в судействе остановила высшая политика нашего маленького государства. Во-первых, сама кандидатка в победительницы, когда я на неё взглянул и поощрительно показал большой палец руки, отрицательно мотнула головой, словно умоляла так не делать. А потом я заметил косой взгляд из-под нахмуренных бровок моей ненаглядной Ксаны, которая слишком уж пристально и нехорошо посматривала то на меня, то на выздоравливающего лидера и организатора побега недавних рабынь.

Ну и в данный момент мне как-то невыгодно было и самому выделять человека, которого я мысленно прочил на место своего главного союзника в наведении порядка в Пирамидке, а потом и поддержании его в моё отсутствие. Поэтому я благоразумно присудил Зоряне только третье место. Кажется, все таким результатом остались довольны. Кроме меня…

Мои личные выступления, конечно, ошеломили всех. Особенно когда я для каждого подобрал соответствующее ударное место, заставил стучать колотушками или деревянными молотками в нужном ритме и голосом не хуже, чем у Фредди Меркьюри, спел знаменитую на Земле ро́ковую композицию. Честно говоря, публика не восприняла один из лучших хитов нашего двадцатого века с должным трепетом и восторгом, как мной ожидалось. Но тут уж ничего не поделаешь… Зато зрителям сильно понравились некоторые русские хиты конца двадцатого и начала двадцать первого веков. Во время припевов некоторые даже умудрялись подпевать со второго и уж точно с третьего повторения припева.

Ну и спиртного оказалось неожиданно много. Неждан расщедрился и выставил, наверное, все свои запасы. Этого вроде как хватило, ну и мне – в особенности. Я ещё хорошо помнил, когда, будучи уже в «хорошем» состоянии, поинтересовался у своего заместителя:

– Степан, как у нас с дежурством? Не заснут на посту?

– Те, кому назначено стоять на посту, уже отсыпаются, – доложил Живучий. – Ну и сам буду проверять.

Меня такое обещание вполне устроило, я окончательно расслабился, и в итоге даже мой хвалёный Первый Щит, который неплохо справлялся с выводом алкоголя из крови, – не справился. А может, специально так поступил, что перестал меня защищать от «зелёного змия»? Или всё ещё моя слабость сказалась? А то и всё в сумме?

Но в какой-то момент я вдруг осознал, что того и гляди свалюсь со стула, а сидящая рядом Ксана монотонно зудит в самое ухо:

– Миха, пошли уже спать! Ты мне что обещал? Миха! Веди себя достойно!..

Терять авторитет командира, уткнувшись мордой в салат из корешков, в самом деле не стоило. Эта мысль оказалась и чёткой, и руководящей: стараясь не пошатываться и не сталкиваться с дверными косяками, я поспешил в нашу спаленку. А вот пока дошёл, меня развезло окончательно, и на сознание навалился полный мрак.

Мне-то показалось, что я просто тихо-смирно завалился в постель и вырубился, но утром моя зазноба наговорила мне же и про меня же кучу гадостей и всяких инсинуаций. А именно: что сам не мог толком раздеться, рвался голым к окну и хотел спеть нечто эпохальное народу, орал непристойности и вульгарности и даже пытался имитировать некое подобие секса. Дескать, мужчина слово дал – мужчина сделал. Ксана всё это стоически выдержала, потом сбросила мою уснувшую тушку с себя и отправилась присматривать и помогать в уборке после пиршества.

Вначале я только посмеивался и ничему не верил, потом некие проблески в памяти подтвердили сказанное, мне стало стыдно, и я полез извиняться. Извинялся долго, потому что завтрак как таковой у нас на сегодня был отменён заранее. Каждому вменялось самому идти на кухню и наворачивать всё, что ему хочется. Или, при желании, готовить что-либо свежее. Это так умно Ольшин присоветовал поступить, потому что хорошо знал, чем заканчиваются особо бурные возлияния.

Ну и пока мы прохлаждались на нашем ложе и я как-то пытался наверстать вчера упущенные удовольствия, Ксана мне поведала о последних новостях в создании семей. Я-то почти ничего не замечал в последние дни, занятый работой, экспериментами и глобальными проблемами, а вот моя пассия всё заметила и всё взяла на учёт. По её словам, получалось, что «бесхозных» мужчин в нашем коллективе не осталось. Даже вчерашнего девственника Лузгу Тихого потеснили в его спальне сразу две, пусть и старшие, чем он, но вполне себе аппетитные молодки.