— Ирис-ханум, я не забуду это плавание, поверьте. Если когда-нибудь вам понадобится помощь опытного моряка и офицера — рассчитывайте на меня. Нам предстоит курсировать вдоль побережья Франкии ещё полгода. Меня легко можно найти через посольство.

Она смотрела на него во все глаза — и не знала, что ответить. Растерялась. А этот большой сильный мужчина, чем-то подавленный, похоже, тоже не находил слов.

Наконец, помолчав, он добавил:

— Ходят слухи, что вы собираетесь остаться у франков навсегда. Но если всё же вы надумаете вернуться… прекраснейшая… мой дом с радостью принял бы такую хозяйку.

И, поклонившись, вышел.

Ирис вдруг сделалось невыносимо жарко.

Это что… ей сейчас сделали предложение?

Но влетела в каюту обрадованная Аннет, в никабе, к которому успела привыкнуть, и с роскошной накидкой из меха чёрно-бурой лисицы, ужасно редкой, а потому и безумно дорогой — пожалуй, вдвое-втрое дороже, чем подарок короля Генриха. Это Бомарше, бывший скромный писарь, едва сойдя на берег и встретившись с Филиппом, прознал о лисьем плаще, предназначенном Ирис, и, справедливо рассудив, что женщин, нуждающихся в тепле и заботе, всё-таки две, просто его друг об этом не знает, совершил налёт на местную лавку меховщика. Там как раз только привезли меха из далёкой Сибири… Нашлась даже тёплая беличья накидка для Мэгги.

А потом… подумать о капитане и вновь изумиться завуалированному предложению оказалось некогда. Потому что впереди поджидал выход на палубу и приступ страха, потеснивший все мысли, кроме одной: не опозориться; а ещё — чудесное небесное явление, которое она толком и не разглядела, лишь позже послушала о нём в подробностях от Назарки и Мэг. Затем началась суета при посадке в карету, но маршал Винсент вмиг восстановил порядок и рассадил всех по протоколу: гостью и спутницу с арапчонком, называющим её «мамой» — в один экипаж с собой, Мэгги, Али, Назарку — в другой, попроще, для сопровождающих лиц. И Кизила, Кизилку, вдруг возлюбившего хозяйку всем сердцем и орущего призывно на плечах Назара, пришлось тоже брать с собой — греть хозяйские колени.

— А как же… как же… — бормотала Ирис, от волнения совершенно потерявшись. — Груз! Как же мы его оставим?

— Он будет в целости и сохранности, сударыня, — благожелательно заверил синеглазый маршал.

Убедился, что женщины разместились комфортно, что кот, более похожий на фамильяра какого-нибудь мага, чем на домашнего пушистика, не делает попыток сбежать, и дёрнул за сигнальный шнур. Снаружи, рядом с кучером звякнул колокольчик.

— Трогаемся, милые дамы.

И так вдруг по-простому, по домашнему прозвучало «Милые дамы», вместо навязших в ушах «госпожа, сударыня, прелестнейшая ханум», что волнение, наконец, ушло. Разом.

— Весь ваш ценнейший груз описан таможенниками до последнего сундука и сверен с вашей же описью, госпожа Ирис. Не волнуйтесь. Не далее чем через трое суток он попадёт в Эстре, и вы самолично можете сверить доставленное со списком. Да ведь Бомарше должен был оговорить с вами этот план действий! Не сомневаюсь в его исполнительности; всё дело, должно быть, в вашем излишнем волнении. Полно, вам не о чем беспокоиться.

— Я совсем забыла, — в смущении выпалила Ирис… и засмеялась. Да и в самом деле, ведь Август осветил ей всю предстоящую «процедуру пребывания», как с некоторой напыщенностью он называл приезд в Марсель, а затем и в Эстре. И лишь теперь, успокоившись, она припомнила подробности.

— Так мы едем к Старому Порталу?

— Совершенно верно. Это недалеко, в квартале отсюда. На руинах Старого Порта. Простите за невольный каламбур, сударыня, но переход в Эстре и впрямь устроен там, где несколько веков назад пришвартовывались греческие триеры и римские триремы. Как напоминание о тех временах, осталась часть городской стены, развалины складов и почти идеально сохранившийся храм Ники Крылатой. В нём-то, вернее, в его подземной части, и нашёл прибежище Старый Портал. Он невелик, представляет собой как бы проход в один из туннелей. Разумеется, после того, как портал был обнаружен и восстановлен, пришлось окружить его целой сетью охранных заклинаний, дабы не поваживать любителей шагать на изрядные расстояния, сбегая при этом от ответственности или от закона… Но нас это, разумеется, не касается.

— О! — с невольным уважением произнесла Ирис. — Так он и впрямь… древний!

— Совершенно верно. Ему не менее тысячи лет.

Малыш Анри, всё это время припадающий к окошку, обернулся.

— Вот этот храм, с колоннами, да? Ой, простите, сударь…Мамочка, извини, я совсем забыл, что я воспитанный мальчик… Можно спросить, сударь?

— Вы уже задали вопрос, и я его понял, молодой человек. — Винсент Модильяни чуть сощурился, пристально вглядываясь в оживлённую мордашку. — Да, это и есть храм греческой богини. Я же говорил: нам недолго ехать… А теперь попрошу вас об одной вещи, сударь…

Мальчик серьёзно сжал губы. Судя по всему, давно к нему не обращались столь уважительно. А маршал даже чуть коснулся полей шляпы и кивнул, обозначая лёгкий поклон, как и то, что обращается именно к маленькому арапчонку.

— У меня убедительная просьба к вам, господин маркиз. Так уж получилось, что некоторые обстоятельства вашей жизни стали мне известны… Так вот: впредь я попросил бы вас в людных местах держать себя в руках и не окликать вашу матушку столь… открыто. Напомню, что ещё не так давно вы с ней были в весьма нехороших обстоятельствах. Может статься, негодяи, посмевшие лишить вас свободы, не сразу откажутся от своих замыслов, поэтому — не рассекречивайте ваше инкогнито… вы понимаете, что означает это слово? Прекрасно. Я вижу, сколько трудов пошло на вашу маскировку; но ещё немного — и она позорно провалится. Вы хотите вновь подставить под удар себя и вашу матушку?

Анри растерянно заморгал, раскрыл рот для ответа и… промолчал. Даже сквозь краску на щеках проступила бледность.

— Я… всё понял, сударь, — наконец серьёзно ответил он. — Благодарю. Это правильное замечание. — Судорожно вздохнул. — А… что, нас опять украдут, да? Это из-за того, что я глупо кричал, да?

Аннет испуганно притянула его к себе. Затрясла головой.

— Нет, мой мальчик! Ни за что!

Маршал подтвердил сурово:

— Никто больше не посмеет покуситься на вашу свободу. Вы под защитой герцога Эстрейского и короля Франкии. И под моей лично.

Смягчившись, добавил:

— Со всяким может случиться… Ну, не сдержались… Будем помнить, что честных людей в толпе, как правило, куда больше шпионов. Госпожа маркиза…

Вздрогнув, женщина повернула к нему голову.

— Я слышал краем уха, как в толпе делали ставки на то, кто же из вас двоих настоящая вдова, а кто — лишь спутница. Примите мои поздравления, вы смотритесь безупречно.

Аннет подавила смешок.

— Стараниями Ирис-ханум. И, конечно, всё ещё помню ваши уроки, господин капитан… Ах, простите, маршал.