Уже засыпая, наконец, она вспомнила маленького доктора Поля, ходившего по пятам за эфенди и всё выпытывавшего секрет регенерирующей мази, с помощью которой Бомарше удалось восстановить кисть, ампутированную из-за гангрены. Девушка, столь непочтительно высказывающаяся при самом герцоге, была удивительно похожа на франкского эскулапа; может, это его сестра? Не забыть бы, что Фериде, пожилая кухарка самого эфенди, заготовила целый короб сладостей для маленького доктора: уж очень он их любил, особенно с зелёным чаем…

Рыжекудрая Ирис смежила веки… и тотчас очутилась на кухне своего дома в Константинополе. Во сне она забыла, что, возможно, никогда сюда больше не вернётся, а потому — спокойно, тихо радуясь встрече с родными стенами, прошлась по коридору, заглянула в пустующие комнаты, в библиотеку, полюбовалась на эфенди. Он, живой и полный сил, улыбаясь, что-то диктовал прилежно орудующему пёрышком мальчугану, отчего-то так похожему на Али-Мустафу…

И прикрыла дверь в своё прошлое.

А, обернувшись, увидела себя в зеркальном зале сказочного замка. И в каждом зеркале отражалась немного иная Ирис. Грустная, задумчивая, весёлая, озабоченная, в разных одеждах, с покрывалом и с открытым лицом… Она сделала шаг — и сто рыжих зеленоглазых девушек ступили навстречу и одновременно протянули руку.

Её жизни. Её пути. Её судьбы.

* * *

— Генрих, погоди!

— Сир, постойте!

Грохот падающих стульев, случайно оказавшихся на пути разгневанного мужчины, заглушили оба гласа, пытающих воззвать к здравомыслию монарха. Поспешно нахлобучив шляпу, что до этого момента прижимал к груди, Огюст Бомарше ринулся вслед за королём по тайному коридору, ведущему из кабинета прямиком в опочивальню. За послом, придерживая на боку шпагу, дабы не цепляться за стены узкого прохода, поторопился шут Пико, вечный советник и болтливая совесть Валуа.

— Да стой же ты! — сосредоточенно пыхтел Совесть. — Ты куда это собрался, а? Забыл, что через три дня — встреча с Елизаветой, а у тебя ещё не заготовлена речь?

— Подготовишь, — тоном, не допускающим возражений, бросил Его величество, не оборачиваясь.

— Но, сир, а как же договорённости по Венгерскому союзу? — вторил шуту Бомарше.

— А ты на что? Кто у нас консул?

— В Алесандрии, сир!

— Ничего, ознакомишься за день с делами, просмотришь договоры за меня и представишь наши условия, письменно. Приеду — проверю.

— Генрих, чтоб тебя! — Шут энергично выругался, едва не растянувшись и выдёргивая шпору из щели между паркетинами. — Услал Жана неизвестно куда, а нам тут отдувайся? Нет, не против поуправлять нашим маленьким государством, но не иначе, чтобы можно было потом на кого повесить всех чертей, если не справлюсь. Где твой козёл отпущения? Где Мастер Жан, я тебя спрашиваю?

— Должен быть уж в Эстре. Как только я туда прибуду — отошлю сюда. Ждите — и вертите им, как хотите.

На ходу стаскивая с себя парадный камзол, в котором совсем недавно присутствовал при встрече представителей османского посольства и капитана Джафара, король пинком распахнул дверь в спальню. Рявкнул:

— Луи!

Выпучив со сна глаза, с кушетки взметнулся камердинер.

— Дорожный костюм и всё остальное, быстро… Всё простое, без выкрутасов, визит тайный. Плащ найди потеплее, еду верхом. Сапоги, быстро!

— Но, сир! — Бомарше перехватил у заторможенного слуги королевский ботфорт и в отчаянии прижал к груди. — Это невозможно!

— Почему? — рыкнул Генрих.

— В Эстре страшная метель, перемело все дороги. Я заглянул туда буквально на мгновение. Колёса карет на четверть утопают в снегу, лошади увязают выше бабок… И это часа три назад, сир, а у меня ведь ушло время, чтобы добраться через портал сюда, дождаться аудиенции, сообщить… Взываю к вашему благоразумию!

— Генрих, дурья башка, слышишь? Ты рискуешь быть занесённым снегом в центре столицы!

С досадой король отпихнул Луи ногой.

— Чего вы от меня хотите? Я вас спрашиваю: чего! вы! все! от меня! требуете! Моя женщи…

— ЛУИ, БРЫСЬ! — громоподобно скомандовал Пико. И, не церемонясь, с помощью утончённого пинка в сторону двери доходчиво и без слов разъяснил камердинеру, что от него требуется. Дождался, пока за малым захлопнется дверь. — Ты бы ещё на весь Лувр проорал о своей женщине и ребёнке, сын мой. Особенно в канун прибытия невесты. Очень мудро и предусмотрительно.

— Чёрт…

Генрих требовательно протянул руку за сапогом.

— Дай. Что вы предлагаете?

— В первую очередь — взять себя в руки, сир, — почтительно ответствовал бывший маленький писарь. — Главное, что Аннет де Клематис сейчас в полной безопасности и под надёжным присмотром, а вместе с ней и маленький маркиз…

Король застонал.

— Маркиз! А главное, что я сам дал старику Клематису разрешение на брак! Если бы я тогда знал…

Внезапно задумался. Машинально разжал руку, чем и воспользовался консул, ловко отобрав-таки сапог и вместо этого подвинув королю мягкие домашние туфли. Пико, не сочтя за потерю дворянской чести услужить монарху, преклонил колено и живо сдёрнул с королевских ступней тяжёлые парадные башмаки.

— Если бы… А что у нас ещё стряслось в то время, Пико? — спросил король требовательно. — Помнишь, когда…

— Семь лет назад? Дай бог памяти… м-м-м… Да, Генрих, тебе повезло с шутом. Отчего бы мне не стребовать с тебя доплату за совмещение секретарской должности, а? Прекрасно помню. Как раз в тот день вместе с маркизом дожидались приёма пресвитер и епископ Ла-Рошельские, никак не могли поделить епархию, а заодно и единственный собор. Ещё немного — и разгорелась бы прескверная гражданская война, помнишь? Ты тогда занялся ими сразу после того, как отпустил маркиза. И вынес страждущим воистину Соломоново решение — временно поделить храм на два придела для каждой паствы, протестантской и католической, и велел заложить ещё один собор.

Его величество потёр лоб.

— Верно, — произнёс с усилием. — Войну мы не допустили.

— Вот видишь, Генрих, какие иногда политически правильные решения ты принимаешь, когда не торопишься. А если бы случайно узнал от того же маркиза, что его невеста — та самая прелестница, которую ты тайно оплакивал — и ринулся за ней, как сейчас? Сбив по дороге епископа и прелата, не выслушав, не вынеся вердикт, который, кстати, остановил возможное кровопролитие… А? Тебя спрашиваю! Что тогда было бы?

С досадой король сунул ноги в мягкие туфли.

— Всего лишь переждать ночь, государь, — вкрадчиво подал голос Бомарше. — Метель уляжется, расчистят дороги, путь до самого Гайярда будет свободен, и вы домчитесь, перелетев портал, как птица!

— И не забудь немедля отослать нам своё второе «Я», — проворчал Пико. — Он куда красивее сочиняет речи, чем некоторые мужицкие морды. — Демонстрируя крайнее изнеможение, повалился на королевскую постель в чём есть, даже при шпаге. — О, небеса! Даруйте нам завтра хорошую погоду, ибо в противном случае этот мужлан ринется копать тоннель до своей возлюбленной, изображая из себя Магомеда, упорно рвущегося к своей горе!