Стекло было разбито, и ветерок развевал занавески. Он запоздало вспомнил, что Виктор проник в хижину именно этим путем, пытаясь похитить Энди. Саймон подождал, прислушиваясь к грохоту падающих предметов.

Затем он заглянул внутрь. Матрас был сдвинут с постели, простыни валялись на полу, все ящики вытащены из комода, их содержимое разбросано. Метуотера здесь не было, судя по всему, он бесновался в передней части дома.

Офицер осторожно влез в окно и двинулся к источнику шума, перешагивая через кучи одежды и груды старых журналов. Возле двери в спальню он снова задержался, выглянув наружу через небольшую щель.

Метуотер склонился возле кухонной раковины и уже вытащил из-под нее небольшой металлический ящик для инструментов, открыл крышку и начал перерывать содержимое. Затем, когда ему этот процесс надоел, с гневным возгласом перевернул ящик, вывалив все на пол. Гаечные ключи, отвертки, гвозди и болты разлетелись в разные стороны.

– Ага! – воскликнул Метуотер и подобрал что-то с пола. Маленький медный ключ блеснул, когда он, ликуя, поднял его вверх.

Саймон вышел из комнаты и направил оружие на преступника.

– Дэвид Метуотер, вы арестованы, – объявил он.

Тот застыл, затем медленно повернулся на голос, по-прежнему держа ключ в руке. Его пистолет был засунут за ремень штанов.

– Ты зря пришел сюда за мной, – заметил преступник. – Нужно было уходить, пока был шанс.

– Положи оружие на пол и встань, держа руки так, чтобы я их видел, – приказал Саймон.

– Ты знаешь, от чего этот ключ? – поинтересовался Метуотер.

– Пистолет, – напомнил Саймон. – Брось оружие.

– Это ключ от банковской ячейки, в которой лежит миллион долларов. Деньги, которые я взял у «Братвы». Никто не остается безнаказанным, украв у них что-либо. Но я смог.

– Ты арестован за убийство Дэниела Метуотера и Виктора Краева, – продолжил Саймон. – У тебя есть право хранить молчание.

Метуотер фыркнул.

– Ты же не думаешь, что я сдамся без боя? Я слишком многое вынес, чтобы оказаться здесь. Я убью тебя, потом найду Астерию и разделаюсь с ней. И тогда никто во всем мире не будет знать, что я вовсе не Дэниел Метуотер.

– Теперь многие знают правду, – возразил Саймон. – Положи пистолет и держи руки так, чтобы я их видел.

– Ты когда-нибудь видел миллион долларов? – не унимался Метуотер. – Многие не увидят такой суммы за всю свою жизнь.

– У тебя есть право на адвоката, – произнес Саймон. – Если не можешь оплатить его услуги, адвокат будет назначен судом.

– Заткнись! – Метуотер наконец перевел взгляд с ключа на полицейского. – Свои права я и так знаю. Меня уже арестовывали раньше… точнее, Дэвида арестовывали. Дэниел перед законом чист. Но мы можем обойтись без этого фарса. Можем договориться, прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.

– Меня вполне устроит твое пребывание за решеткой, – бросил Саймон.

– Сначала выслушай. – Метуотер снова поднял ключ. – Отпусти меня, и я отдам тебе половину содержимого этой ячейки. Полмиллиона долларов. Только подумай!

– Твои слова ничего не стоят.

– Думаешь, я хочу тебя обмануть? Нет. Полмиллиона долларов, офицер. Только подумай о том, что ты сможешь сделать с этой суммой.

– Брось оружие, – повторил Саймон.

– Разумеется.

Метуотер выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил.

Офицер бросился на пол, пуля вгрызлась в стену у него за спиной. Выстрел Саймона попал прямо в грудь Метуотеру. Саймон нажал на спуск во второй раз и в третий, и наконец преступник выронил оружие и рухнул на пол. Медный ключ с глухим звоном отскочил от пола и замер в лужице тусклого света возле стола.

Вдали завыли сирены, быстро приближаясь. Саймон кое-как поднялся на колени и сел на пол, чувствуя, как бьется сердце и прерывается дыхание. Он не изменил положения, даже когда полиция штата ворвалась в хижину с оружием наготове.

– Он мертв, – произнес Саймон. – Все кончено.

Энди улыбнулась малышке, которую держала на руках. Медсестры переодели девочку в розовые ползунки и крошечную шапочку, завернули в цветастое фланелевое одеяльце. Экстремальные условия появления на свет, к счастью, не навредили девочке. Врачи объявили, что мать и ребенок совершенно здоровы и могут отправиться домой, как только будут собраны и подписаны все бумаги.

Домой… Энди даже не знала, где теперь ее дом. Пророк по-прежнему на свободе, значит, придется ехать в убежище? А что потом? Ее двадцать пятый день рождения уже миновал, следовательно, она стала богатой женщиной. Можно купить дом – с залитой солнцем детской, задним двориком, где ее доченька будет играть, когда немного подрастет… Но представившаяся картина не грела ей душу. В этом доме будет слишком одиноко. И пусто.

Стук в дверь прервал ее размышления. Энди подняла голову и увидела, как в палату вошел Саймон. Сердце бешено забилось при первом же взгляде на него. Он снова был в полицейской форме, волосы аккуратно расчесаны, подбородок выбрит – таким она и помнила его по частым визитам в лагерь Семьи. Только на сей раз офицер Вулридж держал в руках букет цветов – красные маргаритки, оранжевые хризантемы и пурпурные лилии в обрамлении зеленой ткани. Даже не улыбнувшись, он подошел к кровати. Взгляд задержался сначала на ребенке, затем поднялся к лицу молодой матери. Эти темные глаза словно смотрели в самую душу. Но теперь Энди захотелось плакать из-за выражения, которое она в них прочла. Она боялась того, что Саймон мог сказать ей – и чего мог не сказать.

И поэтому заговорила первой:

– Как я рада, что с тобой все хорошо! Я страшно волновалась.

За те часы, которые миновали с момента их расставания, она успела вообразить самое страшное – от его смерти до полного нежелания видеть ее вновь.

– Не было нужды волноваться обо мне, – отозвался он.

– Что случилось? – спросила Энди. – Что с пророком?

– Он мертв и больше не сможет причинить тебе вред.

Лицо Саймона еще больше помрачнело, и Энди догадалась, что это он убил Метуотера. Но об этом она спрашивать не будет. Она не хотела сейчас говорить о таких страшных вещах.

Саймон снова посмотрел на малышку.

– С ней все хорошо? – спросил он. – А с тобой?

– У нас все прекрасно. Хочешь ее подержать?

Энди ожидала отказа, но Саймон положил букет на постель и осторожно взял младенца на руки. В его руках новорожденная казалась совсем крохой, но в этом зрелище было что-то очень правильное. Горло сдавило, и Энди с трудом сдержала слезы.

– Какая красивая, – произнес Саймон и снова посмотрел на молодую женщину.

– Я назвала ее Кэролайн – в честь моей мамы.

– Красивое имя. – Саймон опустил взгляд на малышку, которая тут же подозрительно уставилась на него в ответ. – Такая кроха, – заметил он.