же. Не водку же им наливать в граненый стакан. Председатель сельсовета ненадолго застывал перед постаментом, смахивал слезу и шел на работу…

– Что мне делать? – заломил руки Георгий.

Дядя Леван не ответил. Ушел. На следующий день склад-сарай сгорел. Что-то случилось с проводами, во всем селе вырубило свет. А в общественном сарае замкнуло проводку, и тот сгорел еще до того, как успели вызвать пожарных. Сгорел дотла, будто и не было.

Георгий стоял, глядя на пепелище, и плакал. Это были слезы счастья. Будто само провидение вмешалось и сожгло сарай, уничтожив и комбикорм, и муку с клещами. Теперь можно запросить новую партию, а за старую отвечать не придется.

– Не благодари, – сказал тихо дядя Леван, стоя рядом с Георгием и разглядывая, как последние поленья превращаются в угли.

– Что? – не понял тот.

– Не надо спасибо, – грустно улыбнулся Леван.

Когда из города пришло постановление – сделать мост через реку, чтобы машины, автобусы и мотоциклы могли ездить, сокращая путь, Георгий схватился за голову. Сколько ни пытались построить мост, ничего не получалось. Будто сама река сопротивлялась постройке. То берега подтапливало после ливней, то после разлива уже сооруженный мост оказывался в воде. Или после засухи висел так высоко над рекой, что становилось страшно не то что ехать – ступать на тот мост. Все только радовались – никто из жителей не хотел, чтобы село превращалось в перевалочный пункт. Чужакам там были не рады. И каждый раз благодарили святого Георгия, что размыл реку, устроил засуху и защитил село от пришлых. Но город хотел видеть мост. Его выстроили в кратчайшие строки, чтобы предъявить высокой комиссии. Опять сделали все как положено – дети танцевали, пели, вино лилось рекой, резали баранов, пироги подавали, торт вынесли. Пошли перерезать ленточку. Дядя Леван тогда впервые появился на сельском празднике. И ленточку заранее, по просьбе Георгия, привез из города. Все было не просто хорошо, а прекрасно. Ленточку красиво повязали, торжественно перерезали. Первыми пустили детей – побегать. Пятилетний Сосик с кудряшками, как у девочки, улыбчивый, всегда радостный, побежал по мосту. Сосика на все важные мероприятия приводили – малыш тут же вызывал у всех улыбку. Актер прирожденный. Играл свою роль блестяще. Обаяния ему за троих бог отмерил. Сосик приносил тюльпанчик, и все тут же млели. Рассказывал стишок, и все плакали.

Мама Сосика, Земфира, была против.

– Георгий, сколько нужно заплатить, чтобы Сосик не участвовал? – спрашивала в отчаянии она. Георгий закатывал глаза, обещал манну небесную, клялся, что мальчик участвует в последний раз.

Сосик после всех встреч делегаций возвращался таким перевозбужденным, что приходилось звать Варжетхан с настойками. Он и во сне продолжал выступать, а днем переодевался в платья, наматывал платок на голову и считал себя девочкой. На встречах, если не хватало девочек-танцовщиц в ансамбле, Сосика обряжали в женский наряд и ставили в первую линию. Он танцевал так хорошо, что нам, девочкам, хотелось наступить ему на ногу, чтобы не позорил.

Сосик побежал по мосту, и под ним проломилась деревянная доска. Позже все местные клялись, что такого не могло случиться. И того, что произошло дальше, тоже. Не бывает. Ни по каким законам – ни физики, ни инженерии. Явно святой Георгий вмешался. Другого объяснения нет. Да Георгий – который не святой, а председатель сельсовета – и сам видел, как кладут мост, сто раз по нему ходил туда-обратно. Дядя Леван на мотоцикле ездил туда-сюда. Машину с кирпичом отправляли, чтобы проверить, какой вес мост может выдержать. А тут от ноги ребенка проломился. Как объяснить такое, если не вмешательством святого?

Сосика вытащили. Про идею моста забыли. Даже высокие начальники поверили про святого Георгия, который не хотел эту дорогу. Тут же вспомнили прошлые попытки соорудить мост, все безуспешные. Так что председателю сельсовета за это ничего не было.

Дядя Леван появился в доме Георгия поздно вечером. Тот допивал графин араки, закусывая сладким лавашом из абрикоса. На столе давно остыли блюда, приготовленные для делегации.

Дядя Леван, налив себе в стакан араку, оторвал сладкий лаваш.

Дядя Леван решил расширить огород к реке и построить на участке сарай. За огород заплатил сразу же, а на сарай не хватало. Тогда он пошел к Артуру, который считался местным ростовщиком. Его никто не любил, но, если срочно требовались деньги на свадьбу, поминки и ремонт, шли к нему. Больше не к кому. Артур выдавал кредит под процент. Драл нещадно. Никакие уговоры на него не действовали. Ни копейки не выдал бы даром. Если заемщик умирал, Артур ходил и донимал вдову, требуя выплаты долга с процентами. Нужны деньги на свадебный подарок – пожалуйста. Только потом отдай в два раза больше, чем стоило то кольцо. Не можешь отдать деньгами – отдай бараном. Если кто-то взывал к совести или состраданию, Артур пожимал плечами. Уже на следующий день у заемщика была проломлена крыша дома или разворочен огород. Или мотоцикл оказывался разбит так, что не подлежал ремонту. Действовали не местные ребята – из других сел. Обращались к старейшинам, но те пожимали плечами – знал, на что шел, когда расписку Артуру давал, в следующий раз умнее будешь. Жена Артура Лиза, напротив, ходила по селу и раздавала подарки: деньги на крышу, саженцы, семена на огород, выгадывая из того, что выделял ей муж на хозяйство. И сколько он ни пытался контролировать расходы, Лиза умудрялась откладывать, копить, а потом раздавать. Она пыталась хоть как-то загладить вину мужа, за что он отвешивал ей пощечины, о чем тоже все знали. Лиза плакала, но твердила, что Артур хороший, только слишком хорошо умеет считать. У него детство было трудное, голодное, вот он таким и вырос. Она оправдывала мужа как могла. И верила в то, что говорила. Лизу жалели и терпели Артура из последних сил. А откуда еще взять деньги, если нужно срочно?

Взял у Артура и дядя Леван, хотя все прекрасно знал про него. Лиза, поднося кофе, взглядом умоляла его этого не делать. Но дяде Левану этот новый сарай уже снился – так его хотел, что сил нет. Артур тут же выдал наличными столько, сколько требовалось.

Если бы он тогда знал про удивительную способность дяди Левана, можно сказать, талант, он бы ему просто так деньги дал. И не вписывал бы его имя в амбарную книгу, где значились все заемщики, суммы, даты, расписки. Но Артур не знал, да и никто еще не знал.

После того, как дядя Леван получил кредит, все и случилось. Артур слег с неизвестной болезнью. Даже Варжетхан не могла поставить диагноз.