— Может, и так. Я напраслину ни на кого взводить не собираюсь. Но и дома мне не жизнь.

— Ясно… — Он протянул руку и потрепал меня по затылку. — Ну, значит, тебя и впрямь судьба с нами свела. Поедем за перевал, там, глядишь, найдется для тебя какое-никакое дело по нраву!

— Спасибо, дядя Вител, — тихо ответила я и утерла нос рукавом.

— Заканчивай да спать ложись. И чтоб я тебя до утра не видел, — серьезно сказал он. — Прямо тут, на возу, в соломе и ложись. До свету отправимся.

— Это хорошо, надо поторапливаться, — не удержалась я, — а то через два, может, три дня уже настоящие заморозки начнутся. А то и снег пойдет, а если ляжет, то уже не растает.

— Ты почем знаешь?

— Чую, — пожала я плечами. Раз уж история моя претерпела такие изменения, то что толку скрывать свои умения? — И по всем приметам так выходит. Ветер с гор, ровный и холодный, с ледника. Вчера и сегодня ясно было, но солнце в сизые длинные облака садилось, они как перья из соколиного крыла, и подсветило их не оранжевым, а таким… как малина и слива в серебристой росе. Луна на убыли, а светит, будто молодая, звезды блестят, как начищенные, а небо совсем прозрачное, ледяное, стукни — зазвенит. — Я перевела дыхание и добавила: — Трава шелестит, и ветки на деревьях стучат уже по-зимнему, птицы рано прячутся. Быть заморозкам, точно говорю!

— Ну, — крякнул Вител, — если ты еще и погоду умеешь предсказывать, тогда точно не пропадешь!

Растолкали меня в самом деле до рассвета — заря только-только занималась, небо сделалось серо-жемчужным, но солнце еще и краешка не показало над лесом, и верхушки далеких гор были темными, не розовели. Там, на самом леднике, рассвет особенно хорош, говорил отец, но меня туда, ясное дело, не брал, рано было. Но я и с башен видела, как сверкает лед в утренних лучах, будто какой-то великан самоцветы из корзинки рассыпал!

Я хотела, как обычно, взяться за стряпню, но Вител махнул рукой: мол, воду без тебя вскипятили, Чарим свои травы заварил, чтобы всех взбодрить и согреть, а пожевать и на ходу можно. И вечеряли мы точно так же, чтобы не тратить времени понапрасну…

Разъезд нагнал нас на следующий день, ближе к полудню: полдюжины бойцов с нашивками цветов княжеского дома — алыми с золотом, — на сытых конях.

— Придержи-ка коня, папаша, — скомандовал их предводитель.

Право слово, он был, наверно, не старше Райгора, а может, и моложе! Во всяком случае, усы у него были не гуще, чем у Ленни Тора, только чувства собственной значимости намного больше.

— Конечно, господин, — невозмутимо ответил Вител и сделал знак остановиться. — Чего изволите?

— Осмотреть возы, — приказал тот, оставив вопрос без ответа, и двое подчиненных, спешившись, отправились ворошить солому.

Я как вела в поводу пегого вола, так и стояла с ним рядом, глазея на вооруженных людей. Надеюсь, вид у меня был достаточно глупый и напуганный… Внутри-то все холодело и сжималось от мысли: Вител неспроста велел мне вчера получше замаскировать Серебряного! Неужели кто-то все-таки его узнал? Тот самый странник? Вител ведь сказал, что он посматривал на коня…

— Пусто! — крикнул один из тех, кто проверял возы. — Вообще ничего, припасов немного да солома. Еще овчины да одеяла, фу… грязные до чего! Хоть блох-то нет?

— Чего не держим, того не держим, господин, — степенно ответил Вител. — А что случилось-то? Что ищете?

— Не что, а кого, — мрачно ответил молодой командир.

— Злодей какой-нибудь сбежал? Убивец или вор? — с любопытством спросил Мак.

— Вроде того… Скажите-ка, откуда у вас этот жеребец?

— У меня мерин, — невозмутимо сказал Вител. — И у Чарима тоже.

— Да я вот про этого! — командир ткнул пальцем в Серебряного.

— А… Так я его на ярманке купил, еще когда в Керриск ехали, — отозвался Чарим, заговорив вдруг, как крестьянин из глухомани. — Мой-то захромал как раз о ту пору! А энтот подвернулся за недорого, я и подумал, перебиться сойдет, там уж недалече было, да и не вскачь же нестись…

— Старый он уже, вон, седину местами видать, но ногами покамест перебирает, на ходу не падает, — подтвердил Вител.

— Ага. Своего-то я на постоялом дворе оставил, вот… Пока расторговались, он как раз оклемался, откормился, лучше прежнего стал!

Чарим любовно похлопал своего рыжего по шее.

— Ну а энтого не бросать же? А продавать — себе в убыток Он тоже на задние ноги припадать-от начал, кому такой сдался? Вот и решили — на Перевале им заплатим, — неожиданно добавил он. — Дотудова уж он дохромает.

— А кто продавал, помнишь? — Командир явно пропустил его слова мимо ушей.

— Господин, так я коню в зубы заглядывал, а не на торговца зенки пялил! — фыркнул Чарим. — Мужичок какой-то, моих лет, наверно. Роста примерно такого же, бороденка редкая, и, помню, шепелявил он знатно. Видать, кто-то зубы ему пересчитал… А вам он пошто?

— Затем, что конь этот краденый, — процедил юноша.

— Да неужто? Это как же вы с одного взгляда поняли, не в обиду вам будет сказано? Уж поучите, сделайте милость!

— Умолкни! — рявкнул тот баском, но дал петуха, а от того разозлился еще сильнее. — Тайриль, проверь, клеймо на месте?

Я сдержала желание зажмуриться покрепче, потому что седоусый Тайриль подошел к Серебряному, протянул руку и…

И спокойно поворошил его гриву. А еще — тут я едва не протерла глаза — Серебряный вдруг принялся обнюхивать незнакомца, явно проверяя, не припас ли тот в карманах чего-нибудь вкусного! Хотя… почему я решила, что это незнакомец? Этот человек почти наверняка служил князю Даккору, а значит, конь его знал. Может, верхом сесть бы не дозволил, но и руку откусывать не спешил!

— Нет, господин, — сказал Тайриль, оглядев Серебряного, — клейма нет. Если б свели, след бы остался, но его сроду не было, я-то не ошибусь.

Меня прошиб холодный пот: он ведь врал! Врал своему командиру, потому что не мог не увидеть княжеского клейма: так-то оно на шее под самой гривой, именно там, где Тайриль ее разбирал… и прикрыл отметину понадежнее — даже замазанную, ее все равно можно было рассмотреть при желании.

— Не тот жеребец, хоть стати и похожи, — добавил он. — Тот лютый был, а этот глядите, как ластится, хоть сроду меня не видел! Да и масть не та. Издалека похоже, а так… просто седина проглядывает, достопочтенный торговец верно сказал. И зубы… Этот конь если не мне, так вам уж точно ровесник!

— Ясно… — процедил командир. — Что ж, трогаемся!

— А кого все же ищете-то, господин? — спросил Чарим. — Конокрада иль душегубца какого? Конь-то при чем?

— Не твое дело, — отрезал тот и махнул остальным рукой, мол, поторапливайтесь. — Тайриль! Вернись к обители и прикажи всыпать горячих этому бродяге, чтобы впредь думал, прежде чем лгать княжеским людям!