— Это невыносимо.

— Теперь вы понимаете, почему я испытала такое облегчение, узнав, что она сбежала? Возможно, маленькая Селестина прошла через ее жизнь именно ради того, чтобы дать возможность выбраться из западни, где в ином случае она бы окончательно погибла.

— В такое трудно поверить.

— А я вот верю. У всех нас своя судьба и своя маленькая роль, которую мы призваны сыграть на этой земле. Поэтому я испытываю не только грусть, но и облегчение. И думаю, что моя внучка сейчас очень несчастна, но в то же время чувствует себя освобожденной. Куда она направилась?

— В том-то и вопрос, и тут мне без вас не обойтись. Она оставила вот это, может, у вас появятся какие-нибудь соображения.

Я протягиваю письмо. Она достает небольшие изящные очки, цепляет их на нос, наклоняется вперед и отставляет листок на нужное расстояние.

— Хотите, я вам прочту?

— Пока что я и сама справляюсь, молодой человек, — отвечает она с улыбкой.

Я наблюдаю за ее лицом, пока она читает. В первые секунды оно непроницаемо, но очень быстро светлеет.

— Вам это что-нибудь говорит?

Она аккуратно складывает послание и напускает на себя озорной вид.

— Догадываюсь, куда она направилась. Если она не там, значит, я не достойна быть ее бабушкой.

— Где она?

— В Верхней Савойе[24]. Природа и старые друзья, которые ей дороги, хотя она давно с ними не общалась, — других вариантов я не вижу. Руку даю на отсечение. А рука помощницы Шанель, — вы себе представляете, чего это стоит?

— А где именно в Верхней Савойе?

— Тут мне понадобится карта того района, я уже не помню названия тамошних деревушек. Не забудьте, мы с вами в доме престарелых, гнезде свихнувшихся старикашек. Мой склон пологий, и все же я двигаюсь вниз. Однако, если освежить мне память, я сумею их вспомнить.

Я роюсь в мобильнике и зачитываю ей названия всех деревень на берегу Женевского озера, между Эвианом и Женевой. Я выговариваю медленно, давая ей время подумать. Благо сейчас она не идет, а сидит, и значит, может сосредоточить все свои силы.

Она прерывает меня:

— Анти! Точно, это Анти. Очень красивая деревня.

— Я не знаю тех мест.

— В Анти есть один рыбак. Его зовут Александр, и он друг детства Джульетты. Они целыми днями рыбачили вместе на Женевском озере. Родители Джульетты возили ее туда каждые каникулы. У них там была небольшая квартирка. Летом отдыхали на озере, а зимой катались в горах на лыжах. Она обзавелась там кучей приятелей, а с двумя крепко подружилась, с Александром на озере и с Бабеттой в горах.

— Вы уверены?

— «Побыть на природе и со старыми, ныне потерянными друзьями» — яснее ясного, она имеет в виду озеро и раннее утро, когда они с приятелями отправлялись вместе на рыбалку или в горы. Она обожает козерогов[25]. Джульетта там. Руку даю на отсечение, а я уже говорила, эти руки работали на Шанель. Отыщите Джульетту и передайте от меня, что я люблю ее больше всех на свете.

— Передам.

— И пообещайте мне кое-что перед тем, как уйти.

— Конечно, слушаю вас.

— Позаботьтесь о ней.

— Разве похоже, что у меня иные намерения?

— Нет, — отвечает она, — но ей понадобится двойная забота. Нужно забыть прошлое, потому что она разучилась доверять. Намотайте это себе на ус.

И снова обнимает меня, крошечная, хрупкая. Я осторожно сжимаю ее. Хрупкое тело, но твердый, решительный характер. Перед уходом я заглядываю к деду. Он снисходит до того, что открывает один глаз и улыбается. Даже обессиленный, даже старый, он умудряется выглядеть сорванцом. Думаю, эта частица молодости сохранилась благодаря его насмешливому нраву.

После визита в дом престарелых мне предстоит уладить еще кучу всяких дел. Срочно подыскать себе замену. Уж это-то Кристиан должен для меня сделать. Он знает, чем я сам обязан Джульетте. Предупредить Ванессу. Она будет в восторге, я заранее знаю, что Гийом те несколько дней, что я буду в отъезде, проведет у нас. А главное — она вдоволь попользуется моей машиной.

Я быстро собираю сумку, нахожу старую дорожную карту, прикидываю маршрут, чтобы добраться туда как можно скорее. Но мгновение спустя меня охватывают сомнения, мысли путаются, и я теряю всякую уверенность в том, что принял правильное решение.

А вдруг ей нужно, чтобы ее оставили в покое? Кто я такой, чтобы вот так врываться в ее жизнь после того, как она меня из этой жизни изгнала? Конечно, она написала мне, но только для того, чтобы дать понять что хочет побыть одна и чтобы о ней не беспокоились.

Обычно я знаю, что должен делать, я без колебаний кидаюсь вперед, чтобы потушить огонь и спасти людей или ради сестренки. Но случается, что я впадаю в задумчивость, особенно когда речь идет о моей личной жизни. Всегда боюсь сделать не тот выбор и потом пожалеть. Мне не терпится отправиться за Джульеттой и привезти ее сюда. В конце концов, это же мне она оставила письмо. И в то же время иная сила меня удерживает, сбивая порыв. Она хочет покоя, побыть со старыми друзьями.

Нужно спросить Ванессу, что она об этом думает.

Сестренку сомнения не мучат.

Иногда это полезно. Мы здорово дополняем друг друга. Когда я слишком долго колеблюсь, она меня подталкивает, а когда она кидается очертя голову, я ее придерживаю.

Кажется, сейчас мне очень нужно, чтобы она меня подтолкнула.

Купе попалось спокойное. Аллилуйя. Ни ревущих детей, ни стариков, храпящих с открытым ртом, ни деловых людей, которые, несмотря на все запреты, звонят по телефону и разговаривают в полный голос, чтобы продемонстрировать собственную значимость, и плевать хотят на покой остальных пассажиров. Решаю послушать музыку по мобильнику, вставляю наушники. Колеблюсь между «Merzhin»[26], чтобы выплеснуть бушующую внутри ярость, и Моцартом, чтобы постараться эту ярость унять. Пусть будет Моцарт. Я затаилась в своем коконе и позволяю покачиванию несущегося на полной скорости экспресса убаюкать меня. Мы пролетаем сквозь яростный ливень. Я вспоминаю тот дождь, обрушивший крышу, который утопил мои мечты о ребенке в потопе несправедливости.

Смотрю в окно. Расплющенные о стекло капли выписывают горизонтальную траекторию, вытягиваются и подрагивают от скорости. Похоже на сотни сперматозоидов, устремившихся к одной цели.