– Три камня? – переспросила его Ада. – Ты не говорил мне, что оно состоит из трех частей!

– Я и сам узнал это только сегодня. С древними артефактами так и бывает – о них ничего не узнаешь достоверно, пока они сами этого не захотят и пока звезды не сложатся соответствующим образом… Итак, ожерелье состоит из трех камней, каждый из которых царица Хатшепсут получила от одного из могущественных египетских богов. Синий камень – от Анубиса, покровителя бальзамировщиков, проводника в Царстве Мертвых, бога с головой шакала; зеленый камень – то ли от мудрого Тота, бога с головой ибиса, то ли от богини Хатор, на чьих плечах кошачья голова. Третий же камень, красный, как жертвенная кровь, красный, как небо на закате, Хатшепсут получила от великого Гора, бога с головой сокола, сына Осириса и Изиды…

– Мне нет дела до этих замшелых богов! – перебила Германа гадалка. – Мне нужно это ожерелье! Все три камня!

– Все вместе эти камни даруют своей хозяйке огромную власть! – негромко проговорил Герман. – Не всякая женщина может справиться с такой властью…

– Ничего, как-нибудь справлюсь! – отмахнулась Ада от этих слов как от назойливой мошки. – Ты мне только скажи, где эти камни и как мне их заполучить.

– Это непросто! – вздохнул слепой. – Не знаю даже, стоит ли мне помогать тебе в этом деле…

– Что?! – гневно выкрикнула Ада. – Бунт на корабле? Ты, кажется, забыл, что всем мне обязан? Забыл, что зависишь от меня? Только попробуй взбунтоваться, и я устрою тебе красивую жизнь!

– Я все помню, – проговорил Герман с каким-то странным выражением. – Не беспокойся, я сделаю для тебя что смогу.

– Э нет! Мне не нужно это твое «что смогу»! Мне нужно ожерелье Клеопатры, на меньшее я не согласна!

– Хорошо. Только ты должна в точности выполнять все мои приказы. Здесь нет ничего второстепенного, ничего незначительного, успех может зависеть от любой мелочи…

Ипполит вернулся в опочивальню Клеопатры.

Вид у него был обескураженный.

– Прости, госпожа! – проговорил он, низко склонившись перед царицей. – Тот человек, служитель Города Мертвых, пришел во дворец раньше, чем я подоспел к задним воротам, и его куда-то увел дворцовый слуга.

– Плохо! – Клеопатра сжала кулаки. – Этот мерзавец Асменис опередил нас…

Она быстро заходила по комнате, что-то неслышно бормоча.

Асменис наверняка уже знает, что покушение на нее провалилось. Теперь он захватил Гимариса, а развязывать языки евнух умеет как никто другой. Значит, через час, а возможно, и раньше к ней снова придут убийцы, и вовсе не факт, что она сможет подчинить их своей власти. Асменис хитер, и он что-нибудь придумает…

Но тогда что ей делать? На кого положиться? К кому обратиться за помощью?

И тут она вспомнила о римлянине. О том полководце, чей легион стоит лагерем в нескольких стадиях от Александрии. Как же его зовут? Кажется, Гай Юлий Цезарь… если бы она сумела пробраться в его лагерь, если бы сумела встретиться с Цезарем, она добилась бы его благосклонности, перетянула римлянина на свою сторону.

Но как туда попасть? Как выйти из дворца, где у каждой двери стоят вооруженные до зубов стражники, а за каждым углом прячутся шпионы Асмениса? Может быть, власть над мужчинами, которую она обрела с ожерельем Хатшепсут, поможет ей околдовать кого-то из дворцовых стражей, а если нет? Если они нанесут удар прежде, чем почувствуют чары ожерелья? И уж во всяком случае, ее чары бессильны перед самим Асменисом и перед его шпионами, ведь они не мужчины…

Клеопатра снова сменила направление, пересекла опочивальню по диагонали, и тут ей на глаза случайно попал полотняный мешок для постельных принадлежностей, который оставила в углу нерадивая служанка.

Первой мыслью царицы было отругать прислужницу за небрежность, но вдруг глаза Клеопатры вспыхнули, как два драгоценных камня: она придумала, как без большого риска выбраться из дворца.

Повернувшись к Ипполиту, который не сводил с нее влюбленных глаз, царица спросила:

– Ты и правда готов совершить для меня любой подвиг?

– Конечно, госпожа! Приказывай, я твой верный раб! Я пойду ради тебя в подземное царство Аида, принесу оттуда воду из Стикса…

– Ты слишком красноречив! – остановила его Клеопатра. – Раз уж ты назвал себя моим рабом – изобрази-ка и в самом деле раба. Для начала сделай что-нибудь со своей одеждой, в таком виде ты на раба ничуть не похож…

Ипполит выслушал ее слова с удивлением. Ему не приходило в голову, что его слова будут истолкованы буквально и ему придется, хоть и ненадолго, превратиться в раба. Но царица смотрела на него непреклонно и явно ждала, что он исполнит ее повеление.

Ипполит сбросил дорогой пурпурный плащ, за который отдал сидонскому торговцу десять сиклей серебра, снял бронзовый нагрудник, кожаные наручи, затем верхнюю тунику из тонкого финикийского полотна, оставшись в короткой белой рубахе. Клеопатра придирчиво осмотрела его, подошла ближе и разорвала рубаху на плече. Ее все еще что-то не устраивало. Тогда она собрала копоть с погашенного светильника и пару раз мазнула по рубахе, а остатками измазала лицо Ипполита. Теперь его вполне можно было принять за дворцового раба, истопника или кухонного прислужника.

Оставшись довольна этим маскарадом, она объяснила Ипполиту, чего от него хочет, и проворно залезла в мешок от постельных принадлежностей. Ипполит завязал мешок, вскинул его на плечо и покинул покои царицы.

Он испытывал необычайный восторг: его госпожа, прекрасная Клеопатра, покоилась на его плече. Он чувствовал тепло ее тела сквозь тонкое полотно, он был так близок к ней, как это возможно, он служил ей, возможно, он даже спасет ее жизнь!

Легко шагая с драгоценной ношей на плече, грек прошел по коридорам дворца. У выхода из личных покоев царицы дежурили два рослых стражника. Один из них окликнул его:

– Эй, малый! Что это ты тащишь на плече? Не украл ли ты у царицы десяток шелковых простыней, чтобы продать их на базаре жуликам-финикийцам?

– А может, у него там кое-что получше? – Второй стражник тоже решил позубоскалить. – Может, он своровал жареных цесарок, оставшихся от царского ужина? Тогда поделись с нами, красавчик!

Ипполит растерялся, он не знал что ответить и только переминался с ноги на ногу.

– Да этот неотесанный чурбан двух слов связать не может! – воскликнул первый стражник. – Деревенщина! Как только таких берут во дворец? Ну, ничего, при молодом царе все будет иначе!

Ипполит наконец собрался с силами и проговорил, подражая выговору рабов:

– Что вы, добрые господа солдаты, какие цесарки? Разве кто даст бедному рабу цесарок? Это грязная одежда, добрые господа солдаты, я несу ее в стирку египетским прачкам!