Сеточка, которая вставлена в лацканы и рукава, идеально подходит для крестика, так что я нахожу в Сети красивую схемку с красными драконами, ставлю на буке какую-то передачку про животных серий на четыреста и сажусь стегать — сначала крестиком, а глазки и гребень ещё для блеска бисером. Еды у нас ещё со вчера осталось, Унгуц на соседнем диване шуршит своими бумажками, благодать… Я даже не успеваю досмотреть первый сезон передачки, когда на груди уже всё вышито. Меня подмывает кому-нибудь похвастаться, а тут как раз Старейшина сидит.

— Гляньте, прилично выглядит?

— Ух ты, как ярко! — восклицает Старейшина. — Земные нитки, небось? У нас-то растительные нитки так ярко красить не умеют, только шерсть. Да с бусинами… Смотри, как бы Азамат не постеснялся такую красоту носить, а то с его внешностью может решить, что неуместно…

— Я ему постесняюсь! Вы-то не думаете, что ему не подобает?..

Унгуц хитро щурится.

— Лизонька, я думаю, что как ты сделаешь, так и хорошо. В дарёной вещи твоё отношение проявляется, а не его самомнение, так что тут тебе решать. Раз ты считаешь его достаточно красивым, чтобы в эдакое пламя одевать, другие пусть завидуют. Но это, конечно, сильно… и драконы, не трава какая-нибудь… чего это тебя на драконов понесло вдруг?

Пожимаю плечами.

— Мне всегда смешно, когда всякие щуплые подростки ходят все в драконах и тиграх на всех местах. А Азамат — он такой большой и сильный, такой крутой, ну и мне хочется правильно акценты расставить. Я хочу сказать, если уж он не будет носить такие выразительные узоры, то всем остальным тем более не подобает.

Унгуц кивает мне благосклонно.

— Тоже логика. И всё-таки бусины на куртку… Я понимаю, ожерелье бы сделала или рубашку парадную расшила… А то даже для вас дороговато, мне кажется.

— Ой, да у меня этих бусин! А кончится, попрошу маму купить, на земле они страшно дешёвые. На два хёра можно полкило набрать.

— Вот оно как, — удивляется Старейшина. — Ну тогда тебе, конечно, сами боги велели этим пользоваться. У нас-то бусины вручную делают, а это очень трудная и кропотливая работа, вот и стоят они кучу денег. А импортные редко привозят…

Ближе к вечеру является мой клуб. Я немедленно хвастаюсь всем свежевышитой курточкой. У Эцагана и Оривы реакция одна: «Ой, бусины! И не жалко денег?!» Орешница несколько более сдержана и даже говорит пару комплиментов моей вышивке прежде чем страдальчески вздохнуть, дескать, мне бы хоть столько бисера, уж я бы развышивалась…

Я щедрым жестом отдаю ей одну из коробочек, ту, где всякого разного понамешено, от каких-то старых бус. Это приводит всех в бурный экстаз, и в этом состоянии мы стремительно плетём начатые позавчера гобелены до посинения.

Из детского клуба приходит Ирих, и я тут же кидаюсь к ней с расспросами.

— А ты правда меня боялась из-за того, что у меня глаза голубые?

— Чуть-чуть, — смущается она.

— А почему? Вот, волос моих никто же не боится!

— Потому что у тёти-грозы синие глаза, — мямлит она.

В моём представлении о муданжском пантеоне никакой тёти-грозы не обнаруживается, так что приходится просить помощь зала.

— Укун-Танив знаю, Укун-Тингир знаю, громовую птицу знаю… и кто из них тётя-гроза?

— Никто! — смеётся Орешница. — Тётя-гроза живёт в синих тучах, и от неё происходят молнии и гром. А непослушные дети от неё получают уколы в пальцы.

— Когда током бьёт, — поясняет образованный Эцаган.

— Ах вот оно что… Но теперь-то ты знаешь, что я не тётя-гроза? — на всякий случай спрашиваю у Ирих.

— Знаю, — пищит она. — Потому что от вас не… не бьёт туком, то есть, тыком…

Ага, значит, если меня кто испугается, надо сразу хватать и надеяться, что их не стукнет «тыком», тогда поверят, что я — это я. Технология!

Развесив свои произведения по окружающей мебели, мы решительно садимся ужинать, и тут как раз возвращается Азамат, присыпанный опилками. Входит и сразу улыбается, окидывая взглядом нашу компанию.

— Знаешь, Лиза, — говорит он мне, подойдя пообниматься, — мне всё больше нравится твоя идея насчёт этого клуба. Каждый вечер прихожу домой, а тут полно хороших весёлых людей, стол от еды ломится, что-нибудь интересное обсуждают. Я всегда мечтал по вечерам собирать друзей у себя, но выходило нечасто, а тут прямо сбылось. И даже ещё лучше — гости-то твои, так что я могу и помыться пойти, и спать лечь, если хочу, можно ролью хозяина пренебречь.

Он ещё что-то хочет сказать, но тут замечает свою преобразившуюся курточку. Наступает минута молчания, которое прерывается только сдавленным хрюканьем Оривы. Азамат вертит вышивку то так, то этак, рассматривает, поглаживает осторожненько тыльной стороной пальцев.

— Лиза, ты столько для меня делаешь, что мне уже страшно, — говорит он наконец, но по лицу-то видно, что ни черта ему не страшно, вон, сияет весь. — Может, посоветуешь, во что я могу облечь свою благодарность? А то, боюсь, как бы не захлебнуться.

Я только развожу руками.

— Да ты и так в долгу не остаёшься. Ничего, такой большой, уж выгребешь как-нибудь, не потонешь. Давай лучше освежись и примерь курточку, интересно же, как смотреться будет.

Смотрится отлично. Азамату вообще, по-моему, идут яркие цвета, а тут ну совсем благородно получилось. О чём мы ему дружно и сообщаем, от чего он становится сам не менее красным, чем драконы. Орешница же умилённо вздыхает и бросает невзначай:

— Надо же, как я угадала, куда ты за нитками пойдёшь… А кожевник ещё не верил, что у него кто-то купит куртку по такой выкройке…

В следующие несколько дней у меня резко добавляется работы. Народ разнюхал, что я как-то круто лечу переломы, и попёр. Теперь у меня два-три посетителя каждый день — с тех пор, как я вывесила в Сети свой телефон и адрес, пациенты стали прибывать на дом по предварительному созвону. Как выяснилось, к целителям всё-таки ходят без предварительной очной договорённости. Поскольку я прослыла специалистом по переломам, то на меня тут же обрушились все старые и криво сросшиеся конечности; двоим вообще пришлось протезы ставить, предварительно через бывшую однокурсницу заказав их с Земли за процент. Я подумала и заключила с ней контракт о поставках, потому что ни Сашка, ни мама большую часть препаратов на Земле просто не смогут купить, даже если я рецепт напишу. У нас за этим очень уж тщательно следят, иногда нам же во вред. Номера лицензии обычно недостаточно, надо очно являться.

На Муданге, кстати говоря, есть своё Сетевое пространство, причём довольно давно. А поскольку попасть туда можно с любого телефона, то народ вполне активно пользуется. Там есть новостные страницы каждого региона, карты, рекламы магазинов и объявления о работе, и даже очень смешной сайт знакомств, на который полагается выкладывать свои фотографии в голом виде со всех сторон по стойке «смирно», а при входе спрашивают не возраст, как у нас, а класс имени.