сторону врага, после чего Уокер в июле 1856 года провозгласил президентом себя, но администрация Пирса отказалась его признать. Понимая, что поддержка южан является его единственным ресурсом, Уокер решил, как говорил впоследствии, «связать воедино южные штаты и Никарагуа, как будто та является одним из них». 22 сентября 1856 года он отменил никарагуанский указ об освобождении рабов и вновь легализовал рабство[218].

Этот рискованный шаг принес Уокеру еще большее признание южан. По словам одной газеты, «ни одно событие на земле» не было столь важным для Юга, как указ Уокера. По словам другой: «Во имя всей белой расы он отдает Никарагуа вам и вашим рабам, и это в то время, когда на этом свете у вас, казалось, уже нет единомышленников». Торговый съезд в Саванне выразил энтузиазм по поводу «усилий по цивилизации центральноамериканских государств и обустройства этого богатого и эффективного региона путем подневольного труда»[219]. Зимой 1856–1857 годов несколько кораблей с добровольцами, готовыми сражаться на стороне Уокера, отплыли из Нового Орлеана и Сан-Франциско. Однако этого было недостаточно. Некоторые из них по приезде в Никарагуа умерли от эпидемии холеры, нанесшей армии Уокера урон не меньший, чем войска Центральноамериканского альянса, разгромившие ее в битве. 1 мая 1857 года Уокер и его уцелевшие сторонники сдались командующему американским флотом, чей корабль увез их назад в Новый Орлеан. Позади они оставили тысячу американцев, погибших в боях и умерших от болезней.

Однако дело на этом не закончилось, наоборот, на Юге все только начиналось. Возвращение Уокера получилось триумфальным. Жители открывали свои сердца (и кошельки) «сероглазому солдату судьбы», по мере того как он ездил по штатам, собирая добровольцев и выискивая средства на новый рейд. В ноябре 1857 года Уокер отправился из Мобила в свой второй поход на Никарагуа, однако военные корабли Соединенных Штатов догнали его и вернули на берег. Южные газеты зашлись в ярости от такой «узурпации власти» моряками. Александр Стивенс угрожал командиру эскадры, задержавшей Уокера, трибуналом. Два десятка южных сенаторов и членов Палаты представителей отразили это событие в неслыханных по накалу дебатах в Конгрессе. «Еще никто не наносил правам южных штатов, — говорил представитель Теннесси, — больший урон, чем нанес коммодор Полдинг, своевольно поступив по отношению к нашим людям». А действия правительства показали, что президент Бьюкенен всего лишь один из янки, желающих «ограничить распространение рабства южными штатами». В мае 1858 года в Новом Орлеане коллегия присяжных оправдала Уокера, обвиненного в нарушении закона о нейтралитете, десятью голосами против двух[220].

Такая демонстрация поддержки привела Уокера к мысли подготовить еще одно вторжение в Никарагуа. Второй его вояж по Нижнему Югу вызвал едва ли не патологический энтузиазм тех, кто чувствовал себя в состоянии схватки, причем смертельной схватки, с угнетателями-янки. В одном из городов Уокер обратился «к матерям Миссисипи, чтобы они призвали своих сыновей надеть доспехи и идти сражаться за устои и честь Солнечного Юга»[221]. Сыновья Миссисипи ответили на призыв. Третья экспедиция Уокера отправилась из Мобила в декабре 1858 года, но корабль налетел на риф и затонул в шестидесяти милях от центральноамериканского побережья. Несмотря на унизительное возвращение в Мобил на подобравшем их британском корабле, «флибустьеров», как всегда, ждал восторженный прием.

Однако Уокер начал повторяться. Когда он вновь отправился по южным штатам за поддержкой для четвертой экспедиции, толпы уже не были такими большими. Также Уокер написал книгу о своих никарагуанских похождениях, в которой призывал молодых южан «откликнуться на зов чести»[222]. Но откликнулись немногие. Девяносто семь «флибустьеров» небольшими группами отправились в Гондурас, где рассчитывали найти поддержку для нового вторжения в Никарагуа. Вместо этого они столкнулись с враждебным к себе отношением и потерпели фиаско. Уокер сдался капитану британского флота, рассчитывая, что его, как обычно, отправят в Соединенные Штаты, но капитан внезапно передал его местным властям, и 12 сентября 1860 года сероглазый солдат встретил свою судьбу в лице гондурасской расстрельной команды.

Наследие его продолжало жить, причем не только в отношении жителей Центральной Америки к гринго, но и в отношении жителей Соединенных Штатов к раздиравшему страну конфликту Севера и Юга. Когда сенатор Джон Криттенден предложил разрешить ведущий к сецессии кризис, восстановив старую разграничительную линию между свободными и рабовладельческими штатами по 36°30′ с. ш. для всех территорий, «находящихся в составе США ныне и приобретенных впоследствии», Авраам Линкольн и его сторонники отвергли предложение под предлогом того, что это «приведет к постоянному состоянию войны против каждой нации, каждого племени и государства, владеющих хоть клочком земли между нашей границей и Огненной Землей»[223].

И это было не таким уж преувеличением. Начав 1850-е годы с призыва защитить права южных штатов путем диверсификации экономики, многие южане пришли к выводу об особенном пути южного предпринимательства: превращении рабовладельческого уклада в «тропическую империю» под контролем Юга. Эта мысль была темой опубликованной в 1859 году книги виргинского журналиста и будущего историка Конфедерации Эдварда Полларда. Поллард писал: «Путь нашей цивилизации на этом континенте лежит… в тропическую Америку, [где] мы можем построить такую могущественную и великолепную империю, какую мы до сих пор только рисовали в воображении… империю, демонстрирующую замечательные достижения южной цивилизации… контролирующую два основных продукта мировой торговли: хлопок и сахар… Путь цивилизации Юга должен завершиться в сиянии славы более яркой, чем слава минувших дней»[224].

Другой виргинец, Джордж Бикли, придал этой мечте практический характер, основав в середине 1850-х годов общество «Рыцарей золотого круга», имевшее целью расширение «золотого круга» рабовладельческих штатов от юга США через Мексику и Центральную Америку к границам Южной Америки, захватывающего на обратном пути Вест-Индию и замыкающегося в Ки-Уэсте. «Дополнив этим „кругом“ либо… Союз, либо Южную Конфедерацию, — писал Бикли в 1860 году, — мы сосредоточим в своих руках хлопок, табак, сахар, кофе, рис, кукурузу и чай всего континента, равно как и величайшие в мире запасы горных богатств»[225].

Таким образом, «империя свободы» Томаса Джефферсона к 1860 году видоизменилась согласно желанию конгрессмена от Миссисипи Ламара «засеять семенами американской свободы, основанной на институтах Юга, каждый дюйм американской земли»[226]. Но ажиотаж вокруг идеи высадить американскую свободу в виде рабовладения на землях по Мексиканскому заливу отошел на задний план из-за противоречий, вызванных попыткой укоренить ее в Канзасе.

4. Рабство, пьянство и папизм

I

1852 год оказался последним, когда партия вигов принимала участие в президентских выборах. Усилия Милларда Филлмора по претворению в жизнь закона о беглых рабах обеспечили ему на