попытался преградить эскадре адмирала Уотсона путь вверх по реке Хугли (Шандернагор расположен севернее Калькутты на реке Хугли), затопив в узких местах реки старые корабли и лодки. Но под прикрытием артиллерии Клайва корабли Уотсона подошли к Шандернагору и начали обстрел. После ожесточенного трехдневного боя город сдался. Несколько дней здесь продолжались грабежи.

Ну а потом произошло то, что европейцы могли проделать уже давно. Но только к 1750-м они поняли, что подобные вещи реально возможны. Прибывший Клайв установил связи с индийскими банкирами Джагат Сетхом и Амичандом, и через них — с военачальником наваба Мир Джафаром, которого Клайв в случае победы обещал сделать навабом Бенгалии. Цитата из книги «История Индии»:

Измена Мир Джафара в битве при Плесси 23 июня 1757 г. помогла трехтысячному войску Клайва (в котором европейцев было всего 800 человек) одержать победу над армией наваба, состоявшей из 18 тыс. всадников и 50 тыс. пехоты. День этой битвы считается англичанами датой установления их господства в Индии.

Сразу после победы англичане потребовали от нового наваба Мир Джафара выплатить им огромную сумму (около 18 млн ф. ст.), которая превышала, вероятно, все движимое имущество обитателей Калькутты. Сопротивление местного населения и две попытки падишаха Дели совместно с правителем Ауда (в 1759 и 1760 гг.) захватить Бихар послужили поводом для новых вымогательств англичанами денег у бенгальских навабов. Назначенный в 1760 г. губернатором Бенгалии, Г. Ванситтарт сместил Мир Джафара и сделал навабом Бенгалии его зятя Мир Касима, заплатившего губернатору и членам его совета 200 тыс. ф. ст. и отдавшего Компании три наиболее богатых района Бенгалии: Бурдван, Миднапур и Читтагонг. Тем самым Мир Касим лишился половины доходов и увеличил свои долги Компании и отдельным ее служащим.

Таким образом, одна из крупнейших и богатейших областей в Индии стала колонией английской ОИК. 23 июня 1757 года, дата битвы при Плесси, многими британскими историками считается днем рождения Британской империи. Англичане, посмотрев на успехи Дюпле и Бюсси, сделали следующий шаг. Они просто завоевали целую провинцию и поставили руководить ею своего ставленника, причем было понятно, что реальное руководство осуществляют сами британцы.

Бомбей и Мадрас во время сражений в Бенгалии были беспомощны, Клайв по сути забрал все боеспособные силы, однако робкий и нерешительный Лейри ничего не делал, а Бюсси… Бюсси предпочитал через голову начальства не прыгать. Французы не поддержали бенгальского наваба Сирадж-уд-дина против англичан. Бюсси понимал необходимость активной борьбы против английской Ост-Индской компании, но не настаивал на решительных мерах. В отместку за захват Шандернагора Бюсси только осадил и взял без штурма город Визагапатнам, где находился английский гарнизон. Всех арестованных англичан отпустили в обмен на клятвенное обещание не воевать с французами до конца войны. Возможно, робость Бюсси объясняется новой междоусобицей в Декане — там началась война между Салабатом и Низамом Али. Француз в конце концов смог погасить эту распрю, и чтобы пресечь дальнейшие заговоры, он решил арестовать и казнить Шах Наваз-хана, главного интригана Южной Индии, который был показательно расстрелян французскими сипаями в своем родовом городе Доулатабаде. Казалось, Декан — французский, но. во все это сплетение интриг и контринтриг ворвался человек, который повернул всю историю Французской Индии вспять.

Речь о новом французском генерале, прибывшем из метрополии — ирландце Томасе Артуре Лалли, графе де Лалли-Толлендале. Именно он и стал могильщиком Французской Индии.

Графа де Лалли-Толлендаля перед отъездом назначили синдиком (членом правления) французской Ост-Индской компании, комиссаром короля и генеральным комендантом всех французских учреждений в Индии. Смысл этого назначения историки пытаются понять до сих пор:

Лалли, по словам военного министра дАржансона, был резким и строптивым человеком, который не переносил дураков, а «дураками» он считал всех, кто не соглашался с ним. Пятидесятивосьмилетний Лалли казался надменным, вспыльчивым и деспотичным, он плохо обращался с подчиненными, запугивая их, затевал скандалы с равными ему по положению. Это классический пример слона в посудной лавке: бездарный управленец, выдающий напрямик все, что он думает о людях. А поскольку он обладал даром обличения, люди редко забывали или прощали ему эти тирады.

Французские историки в один голос пишут — главнокомандующим надо было сделать Бюсси, и тогда история Французской Индии могла пойти по совершенно другому пути. Об уме Лалли может сказать и такой забавный факт — под самый конец войны за Польское наследство, в 1737 году, Лалли — тогда капитан королевских гренадеров — попросил аудиенции у первого министра Франции, кардинала Флери. Он развернул перед этим опытным политиком фантастический план… франко-русского десанта в Англию. Подумайте на минуту — Франция на тот момент негласно воевала с Россией, а Англия заключила с Россией в 1734 году торговый договор. Более того, Лалли пообещал отправиться в Россию и уговорить всесильного временщика Бирона в необходимости свержения английского короля Георга. Флери подумал, несколько раз задумчиво посмотрел на балбеса-ирландца, и. согласился. Согласился по банальной причине — у Лалли имелись большие связи при дворе, а если этот деятельный идиот хочет выставить себя на посмешище — ну только в путь, как говорится.

Лалли не получил при отъезде в Россию ни официальных полномочий, ни даже рекомендательных писем. Неудивительно, что в Риге его арестовали как подозрительного иностранца. Выйдя на свободу лишь через два месяца, Лалли все же добрался до Петербурга и встретился с канцлером Остерманом и Бироном. Но недоверчивый фаворит Анны Иоанновны решил выяснить, насколько серьезна миссия этого француза. Был послан запрос в Париж, но Версаль хранил молчание. И вот тут над Лалли стали сгущаться тучи, ибо Тайная Канцелярия Ее Величества, где в тот момент правил бал Андрей Иванович Ушаков, таких шуток не понимала. Напуганный перспективой дыбы, в мае 1738 года Лалли решил как можно скорее бежать из России. Итог этой поездки — интересные записки о России и понимание того, что политика из него не получилось. С этих пор граф Лалли возненавидел дипломатов и не скрывал своего отвращения к дипломатии как таковой.

И этого человека послали раскручивать тот змеиный клубок, который к 1757 году сложился в Индии!

Лалли выделили всего три полка пехоты по 510 десять человек (Лотарингский, Беррийский и Ирландский) и полк артиллеристов (150 человек). По дороге в Индию из этого состава умерло 319 солдат и 19 офицеров, и это все силы, помимо кораблей, которые метрополия послала в колонию. Но у Компании на месте были довольно большие силы.

Кроме того, Компании передавалась эскадра графа д’Аше — линейные корабли «Зодиак» (74 орудия), «Бьен-Ами» (58), «Сантор» (58) и «Ванжер» (54). На Иль-де-Франс (Маврикий) к ним присоединился дивизион Дюбуа де Ла Мотта в составе «Дюк де Бургонь» (60), «Дюк