– Ты что…

А дальше… запоздало ахнула, услышав звук рвущейся ткани.

– Мучаю бедную… – еще сильнее придвинулся, сжимая складочки через тонкое кружево белья. – Ты же этого не хочешь… М-м?! Катюша? – кончики его пальцев скользили по ткани, чуть ниже самой чувствительной точки, пока Алик разглядывал меня из-под длинных черных ресниц.

– Уходи… – выдохнула на пределе собственных сил, стараясь свести ноги вместе.

– Обязательно. Только проверю, как сильно я тебе противен… – криво ухмыльнулся, пробираясь под кромку трусиков.

Нет!

Дернулась, ощутив, как теплые пальцы нежно прошлись по моим лепесткам. Меня словно парализовало, язык сделался тяжелым и неподъемным, а низ живота наполнился крутым кипятком. Б-о-ж-е.

Зрачки Алика увеличились, поглощая радужку, он шумно выдохнул, а потом так же шумно вздохнул, поигрывая желваками.

– Закругляйся, – хрипло, практически срывающимся голосом. – Я поставил машину чуть подальше, около остановки. Нас никто не увидит. – Он вытащил руку, мазнув кончиками пальцев по своим полным приоткрытым губам. – Я тебя дождусь. – Встал и, поправив штаны в районе паха, уверенной походкой покинул библиотеку.

– Да, Макс. Что? Я возле библиотеки. Кастинг танцовщиц?!

Забыл. Какого хера я торчу возле библиотеки, когда у нас в клубе кастинг танцовщиц?!

Возможно, мне действительно пора лечить голову.

– Перезвоню. – К ебеням сбросил вызов, покосившись на время, потом на уже подвядший букет цветов на пассажирском сиденье, и снова на часы.

Прошло уже больше часа, а она так и не появилась. Если честно, хотелось послать все на хер… Пусть и дальше продолжает разыгрывать недотрогу! А я оторвусь на кастинге. Представил, как уведу с собой сразу двоих, а то и троих. Молодых. Горячих. Пустоголовых. Согласных на все. Вообще на все.

– Да еб твою мать! – запустил «веник» в окно и откинулся на спинку сиденья.

Почему я все еще здесь торчу?

Зажмурился до рези в глазах, растирая большими пальцами пульсирующие виски. Блядство. Как приворожила! Разлепил веки, тихо чертыхаясь, а затем повернул голову, бездумно глядя на отъезжающий с остановки автобус… Я чуть не подавился собственным языком, выхватив взглядом знакомый силуэт на задней площадке.

Охереть!

Решила воспользоваться общественным транспортом, дорогуша?! Да пожалуйста! Мне и одному в «Гелике» неплохо.

Шумно вытолкнул воздух из легких, вдарив по газам. Не отпустит. Само не отпустит, пока не утолю эту чертову похоть…

Я пристроился за автобусом, прожигая взглядом одиноко сидящую девушку у окна. Она опустила голову, крепко прижимая сумку к груди. Нервно покусывал щеку, дожидаясь, когда «добыча» заприметит охотника. Не терпелось посмотреть ей в глаза…

И Катюша почувствовала. Подняла голову, задумчиво устремившись в окно, а потом наши взгляды пересеклись. Её сладкие губки приоткрылись, глаза наполнились удивлением, переходящим в панику, а сумочка выскользнула из рук.

– Эх, Катя-Катя. Пора бы уже привыкнуть… – процедил, крепче стискивая руль. – Глупая. Вот вроде умная, но по факту абсолютная дуреха!

И какого черта снова играет в кошки-мышки?! Ведь хочет. Теперь я знал точно, что ХОЧЕТ. Чуть не ебнулся от счастья, дотронувшись до нее в библиотеке. Еще немного – и кончил бы в штаны.

Закусил губу, продолжая удерживать ее на крючке своего взгляда. Красивая. Реально очень красивая и почти без макияжа. Ровная гладкая кожа, бездонные серые глаза со зрачками-бусинами, и губы со вкусом яблок.

Воспользовавшись тем, что мы попали в небольшую пробку, я достал телефон и быстро настрочил:

– Я тебя съем!

Вместо ответа Катюша дернула головкой, отвернувшись к окну. Она так больше и не взглянула на меня до самой остановки, сгустив и без того мрачные тучи в душе. Решил, что сегодня не отступлю. Нам обоим это было необходимо, как кислород. И как бы Туманова ни сопротивлялась, она уже увязла во мне по самые уши. А я в ней до краев.

Знал, что, переспав с ней, туман в башке понемногу рассеется. Не сразу, но весь флер недоступности осыплется к моим ногам. Можно будет вернуться к нормальной жизни. И да, мое предложение все еще оставалось в силе…

Воинственный котенок.

Ты достойно сражалась, но настало время сдаться…

Припарковал тачку и быстрым шагом пошел за ней. Кровь с бешеной скоростью неслась по венам, пульс шкалил, пока внутри все содрогалось от нетерпения: как путник, отыскавший в Сахаре колодец с водой, ей Богу.

Катюша ускорила шаг: почувствовала опасность. Все правильно, только тебе не убежать. Не в этот раз. Она зашла во двор, не переставая оглядываться. Моя девочка остановилась около подъездной двери, судорожно рыская в поисках ключей. Замер у нее за спиной, обдавая нетерпеливым дыханием тонкую шейку. Вены лопались от напряжения. Я еле держал себя в руках, неотрывно сверля глазами девичий затылок.

Наконец, мы оказались в подъезде.

Проигнорировав лифт, Катюша, звонко цокая каблучками, поспешила наверх. Я не отставал. Один. Второй. Третий пролет. Спустя считанные мгновения мы вновь застыли у этой двери. Только теперь снаружи. Она трясущейся рукой попыталась вставить ключ в замочную скважину. Промазала.

Не произнося ни слова, забрал у нее связку, медленно провернул ключ в замке. Раздался жалобный щелчок, и дверь распахнулась. Я подтолкнул девчонку в квартиру.

– Я хотел, чтобы в первый раз все было красиво, но, видимо, романтика – не наш конек.

Захлопнул дверь и сгреб её в охапку. Несколько мгновений мы так и стояли в кромешной темноте. Желание выворачивало наизнанку, заставляя сердце гулко биться о ребра, а зубы стираться в порошок от нетерпения. Я подтолкнул ее к тумбочке, которую заприметил еще вчера, толкаясь своим возбуждением в округлые девичьи бедра.

– Алик… – пискнула, цепляясь за мои плечи.

– Да, котенок. Я здесь. И никуда не уйду. – Содрал расстёгнутую куртку с дрожащих плеч и, не мешкая, на ощупь дернул блузку.

– Это все так неправильно… – прижалась губами к моим губам.

Сама.

– Я знаю, ты меня хочешь, – приблизился впритык к ее носу, опаляя горячим дыханием. – Катюша. – Приподнял за попку, усаживая на край тумбы, попутно стягивая колготки вместе с трусами.

Пи*дец! Я больше не мог ждать… Член стоял колом, налившись горячей бурлящей кровью. Было больно говорить. Дышать. Её запах одурманивал. Она так сладко пахла. Как-то правильно. Иначе, чем другие девчонки. Хотелось раствориться в этом запахе. Забыться. В ней. Прямо. Сейчас.

– Катюша… – нетерпеливо пробирался ладонями под юбку.