очередность всех шагов. Гербер душит Анну и орет ей в лицо, угрожая сломать поочередно все пальцы, год держать взаперти. Стереть с лица земли.

Доза встает с места и направляется к Дэву. Он понимает, что Дэв не один. Доза чует запах Евы.

– Или мы должны уходить немедленно, или нужно остаться и принять бой, – говорит Ева, стоя за спиной Дэва. – Но мы не сможем драться с сотнями телохранителей и их гиенами. Они стянут сюда все свои силы. Сейчас не время!

Дэв оборачивается и смотрит на нее. Нужно что-то сделать, нужно спасти Анну.

– Сейчас мы тихонько отступим к лифту, – продолжает Ева. Она следит за действиями всех присутствующих, видит покрытые лаком ногти Дозы, большой колышущийся живот Гербера, культи мизинцев близняшек. Кулаки Анны.

Доза собирается достать меч. Ева берет одну из своих косичек и превращает ее в копье. Гиены с покрасневшими глазами пытаются наброситься на Дэва, натягивая толстые цепи.

Анна задыхается, ее лицо побагровело. Глаза почти вылезли из орбит. Не мигая, она смотрит в глаза отцу, а потом на огромную церковь, упирающуюся в небо на окраине бедняцкого квартала. Храм вибрирует колокольным звоном. Еще минута – и Гербер сломает дочери шею.

Вздымая клубы серебристой пыли, Дэв молниеносно трансформируется в дракона. Его кожа покрывается бирюзовыми чешуйками. От сильной волны из оконных рам вылетают все стекла. Дэв рычит, и его слюни разлетаются по комнате. На миг все замирают. Его крылья, чудовищная шипастая чешуйчатая голова, из которой торчат острые рога, занимают полкомнаты. Вырывающийся из его пасти огонь вмиг сжигает занавески. Гиены прячутся за спинами телохранителей и тянут их назад. Доза буквально каменеет посредине комнаты. Потом вытаскивает свой зигзагообразный меч-бумеранг. Дэв захватывает Еву когтями, взмахивает крыльями, ударив ошеломленного Гербера по лицу, и стремительно улетает с веранды. Доза швыряет в него меч, но Ева уже создала вокруг них защитный фиолетовый слой.

– Что это было? Кто это? – Гербер встает с пола. – Кого ты привела, сучка?!

Анна валяется на полу в глубоком обмороке. Гербер приказывает найти дракона и незнакомую девушку.

– Что творится у меня под носом! – орет он со всей мочи. – Кто все это организовал? Видишь?! – Он бьет дочь ногой в живот. – Видишь, как тебя используют, чтобы навредить мне? Унесите ее отсюда, я потом с ней разберусь. Как только очнется – позовите меня. Я должен знать, кого она привела, что это еще за летающая курица. А теперь все вон отсюда!

Доза стоит, прислонившись к стене, и на его губах играет холодная улыбка.

Ани и Астхик обнимают сестру и отводят в одну из комнат для отдыха. Телохранители запирают их на ключ.

Квартал женщин в черном

Бабушка открывает входную дверь. На полу ящик, на котором ничего не написано. Ни адреса, ни имени – ничего. Она вынимает из кармана нож и разрезает толстый картон. Внутри что-то красноватое, обернутое тканью и целлофаном, на нем кусочек бумаги. Бабушка щурится: «За падших козлят. Зузан». Бабушка кладет бумажку в карман. Она не разворачивает ткань, понимая, что внутри голова. Голова Дога. Она берет ящик и шагает к мостику, по ту сторону которого окруженная ивами поляна.

Бабушка всегда говорит, что все должны быть похоронены, даже сволочи.

На маленькой кухне кипит чайник, и пар поднимается до потолка. Ева откладывает телефон в сторону. Они все обсудили с Шшати. Дэв на несколько дней останется в доме у Мэри. Шшати не сказала, где будет она сама, но намекнула, что они уже готовятся к войне. По всей видимости, к рассвету в квартале шшатинок начнется бой. Все зависит от Анны. Если она все расскажет, шшатинок ждут ужасные времена.

Дэв спит. Мари тоже.

– Что будешь делать, Ева? – спрашивает Мэри и разливает кипяток по чашкам.

– На рассвете пойду в квартал женщин в черном.

Мэри резко оборачивается и ошарашенно смотрит на Еву:

– Зачем? Они ненавидят тебя, они тебя покалечат. А ты не сможешь ответить. Зачем тебе это?

– Я могу защититься. Но я должна пройтись по кварталу. Женщины в черном ответят на интересующие меня вопросы.

– Не думаешь, что это воспримется как цинизм?

– Возможно. Но я должна пройти этот путь, даже если он окажется самым сложным.

Мэри садится на стул. Смотрит на стол.

– Можно мне пойти с тобой? Я их знаю, они – меня.

– Мэри, ты должна поправиться. Ты же болеешь. Я не знаю, что у тебя за болезнь. Что с тобой происходит?

– Силы меня покидают. Они не хотят оставаться со мной. Жизнь пожирает меня изнутри и снаружи. Я в этом болоте погибаю. Я стареющий ребенок, который потерял смысл жизни.

– Что восстановит твои силы? Может, Бабушка поможет тебе?

Мэри смотрит в никуда.

– Не знаю, Ева. Наверное, ничего. Наверное, я просто не хочу жить. И не говори мне, что я должна жить ради Мари и Марата. Они смогут защитить себя, а мое время подходит к концу. Я больше не хочу бороться.

Жизнь Мэри изменилась после смерти Шушан. Она получила новое оружие, новую силу, но потеряла внутреннее спокойствие. Приехав в город, она не вылезала из подвалов Чародейки Вики. Металась между стенами, бормотала под нос, ругалась и потом, съежившись, садилась под стол и долго плакала. Мэри отрезала свои длинные черные волосы, перекрасилась в блондинку. Она хотела освободиться от самой себя. Ни Марат, ни Мари, ни Чародейка не могли ничего сделать для Мэри, потому что она никого не хотела видеть, ругалась, накрепко запирала дверь в подвал и проклинала свою судьбу. Шкафы в подвале были полны старых пыльных книг, которые стали для нее единственным спасением. Мэри жадно читала при свече, водя пальцем по пожелтевшим и отсыревшим страницам. Марат чувствовал себя виноватым, думая, что сестра живет в своих фобиях, что она свихнется и покалечит себя. Решил брать заказы у Герберов, чтобы они наконец перестали преследовать Парикмахеров. А Мари боялась приближаться к Мэри: каждый раз сестра, крепко выматерившись, выгоняла ее из подвала. Ничего не изменилось. Мэри переехала в особняк Парикмахеров и продолжила жить в глубокой депрессии, коротая однообразные дни. Мир перевернулся, тьма поглотила все хорошее.

– Одевайся, Мэри. Мы пойдем вместе, – говорит Ева и протягивает Мэри синий меч. – Иди на расстоянии от меня. Просто наблюдай, смотри, что происходит вокруг.

– Ты жалеешь меня? – Мэри пристально смотрит на Еву.

– Тому, кто хорошо с тобой знаком, трудно тебя жалеть. Одевайся.

Глаза Мэри блестят:

– Через десять минут буду готова.

В одной