— Мне кажется, вы поймете… и простите меня, мистер Трамбл. Дело в том, что я не могу выйти за вас замуж. Я надеюсь на ваше благорасположение и доброту. Думаю, вы понимаете.

— Что такое, мисс Морленд? Воля ваша, но я ничего не понимаю! Что повлияло на столь неожиданное решение? Если только…

— Что — если? — встревожилась Хейли, думая, что Герберт заподозрил правду.

— Если до вас дошли слухи, что я вложил деньги в остановку с участием мисс Лэнгстон, то это пустое. Просто мне показалось, что вам не понравится моя затея. Но смею вас уверить, я советовался со знающими людьми, это очень выгодное вложение. Более того, даже члены королевской семьи дают деньги на поддержание искусства. — Герберт покраснел от волнения.

— Я так решила, Герберт. Все взвесила и решила. — Она взяла его за руку, чтобы придать большую убедительность своим доводам. — Чем дольше я нахожусь вместе вами, тем больше прихожу к мнению, что не могу ставить ваше счастье. К сожалению, я вам не пара, стер Трамбл.

— Что за чушь! — возмутился Герберт. — Вы из благородной, всеми уважаемой семьи. Именно такая жена мне и нужна. С вашей помощью я займу подобающее положение в высшем свете. Да, мне не хватает внешнего лоска. Благодаря вашей красоте, изяществу и такту мой недостаток не будет так сильно бросаться в глаза. На мой взгляд, мы идеально подходим друг другу!

Хейли подняла руку. С ее губ слетел довод, который ей казался самым убедительным.

— Вы не любите меня, Герберт.

— Что за ерунда?! Я потратил сотни фунтов! Я предоставил кредит вашему…

— А я не люблю вас, мистер Трамбл, — прошептала она. Ее слова поразили Герберта словно молния.

Он резко повернулся к ней спиной и уставился в окно. Потом произнес:

— Со временем полюбите.

— Не думаю. Внутренний голос подсказывает мне — вряд ли.

Герберт обернулся к ней лицом. На смену обиде и досаде пришла злость.

— Это все женские капризы, мисс Морленд. Мои сестры тоже страдают этим недостатком. Они часто меняют свои решения, а потом со слезами признаются в своей неправоте. — Он одернул сюртук и, вскинув голову, надменно произнес: — Я даю вам три дня на размышления. О своем окончательном решении сообщите мне в записке. Это избавит нас обоих от мучительных объяснений.

— Мистер Трамбл, поверьте, это лишнее…

— Итак, три дня. Слышите? Надеюсь, взвесив все как следует, вы оцените преимущества нашего брака. Я добрый человек, мисс Морленд. Обещаю, что в дальнейшем после женитьбы не стану укорять вас за столь неожиданную переменчивость ваших желаний.

Он неловко поклонился и быстро вышел.

Хейли замерла в растерянности. Все вышло не так, как она рассчитывала. Герберт не стал спорить, возмущаться, устраивать сцену, а попытался сохранить все, как было раньше. Впрочем, она надеялась, что со временем он поймет, что между ними все кончено, и смирится с неизбежным.

А тем временем у нее есть в запасе три дня. Три дня блаженной нерешительности, можно отложить на потом разговор с отцом, забыть на время об их финансовых затруднениях и просто ждать.

— Мисс! — Голос горничной вывел Хейли из задумчивости. — Мисс, вас спрашивает отец. Сегодня утром он чувствует себя неважно.

Хейли со вздохом встала — как же она устала! Больше всего ей хотелось побыть одной и отдохнуть, а вместо этого надо было идти к отцу, мучающемуся от похмелья, и выслушивать его надоевшие жалобы.

— Сейчас подойду, Эмили. Передай ему.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, Хейли вошла в спальню отца. Несмотря на то что уже был полдень, в спальне было темно. Окна были плотно закрыты гардинами. Из глубины доносились жалобные стоны отца.

— Папа, тебе помочь?

— Угу! Похороните меня поскорее… Нет больше сил так мучиться.

Хейли улыбнулась и, наклонившись над тумбочкой возле кровати, зажгла лампу.

— Погаси немедленно. Свет режет глаза, а голова так и раскалывается.

— Не говори глупостей. — Она намочила полотенце и положила его на горячий лоб отца. — Сейчас тебе станет легче.

С благодарностью взглянув на нее, он опять принялся ворчать и жаловаться:

— Какого же я вчера свалял дурака. Зачем я пил вместе с мистером Хоуком?

— Мистер Хоук не пьет. — Хейли удивилась, услышав знакомее имя.

— Да, да, верно. Несчастный он человек, — сказал отец. — Быть лишенным такого утешения в этой мерзкой жизни. Да, ему можно лишь посочувствовать.

— Папа, вряд ли мистер Хоук жалеет о том, что не пьет. Что касается сочувствия, то жалеть надо не его, а тебя.

— Не смейся надо мной! — напыщенно произнес Морленд. — Может быть, это мои последние часы на этой грешной земле.

— Папа, никто еще не умирал от похмелья. — Хейли улыбнулась. — Если только несчастного не удушат родные, разозленные тем, что он опять нарушил слово и набрался больше, чем следует.

Лорд Морленд надул губы, словно обиженный ребенок.

— Как ты жестока! — Его голос деланно задрожал. — Я был так одинок на балу. Никому там не было до меня никакого дела. И вот от отчаяния, от горя… Надо же мне было как-то успокоиться.

Хейли устало вздохнула. Любя отца, она прощала ему его слабость. Но в последнее время его дурная привычка, его вечное недовольство и жалобы все сильнее и сильнее раздражали ее.

— Папа, — взяв его за руку, попыталась она успокоить его, — что в тебе больше всего нравилось маме?

Он улыбнулся:

— Сердце, больше всего, по ее словам, она любила мое сердце.

— А теперь?

Улыбка погасла на лице лорда Морленда. Он смутился.

— Теперь?

— Да, теперь. Что сказала бы она, войдя сейчас в комнату и увидев тебя в таком состоянии? Как ты думаешь, ей бы это понравилось?

— Не надо читать мне нотации. Я не мальчик, — сварливым тоном отозвался он.

Слезы навернулись на глаза Хейли.

— Я тоже больше всего люблю твое сердце, папа. И я не собираюсь читать тебе нотации. Я только хочу, чтобы ты перестал вспоминать прошлое и маму в качестве оправдания. Я не хочу, чтобы ты почитал ее память именно таким способом.

Она направилась к дверям. Задержавшись при выходе, она обернулась.

— Ты прав, прошу у тебя прощения. Конечно, ты не мальчик, но и я не твоя мать. Запомни: впредь я буду поступать так, как мне заблагорассудится, и независимо от того, плохо это или хорошо. Предоставляю тебе полную свободу. Живи как хочешь.

Пораженный лорд Морленд привстал на постели. У него едва не отвисла челюсть. Хейли, стоя уже на пороге, закончила:

— Я больше никогда не буду просить тебя отказаться от вина.