Хорошо. Положи на стол… Устно есть замечания? Как общее впечатление? — дядя Волеслав встал перед зеркалом и пятернёй оправил седеющие волосы.

— Если честно, то так себе. Не шедевр. На важную встречу собираетесь? — Квасин достал из портфеля папку с листами рукописи, точнее, машинописи и положил на угол стола.

— На похороны. Ты не знаешь… У… Внук Аркадия Гайдара на машине разбился. Насмерть. Я с Тимуром, отцом его хорошо знаком. Он в «Правде» военный отдел возглавляет. Вместе часто перед школьниками выступаем. Хороший был парень у него. Кандидатскую диссертацию недавно защитил. По экономике, что-то модное про хозрасчёт. Название, как и у всего научного запутанное. («Оценочные показатели в механизме хозяйственного расчёта производственных объединений (предприятий)»).

— Так быстро⁈

— Что? Чего говоришь? — повернулся к Костику Седых.

Тот и не заметил, как вслух это произнёс. Не привык людей убивать. Не совсем вслух, шёпотом.

— Говорю, быстро ехал? Я же знаю его, и недели не прошло, как мы с Дементьевым к ним на дачу ездили. Я с Егором там и познакомился.

— Вот как? Собирайся тогда, со мной поедешь. В машине и поговорим. Опаздываем уже. Прощание на три часа назначено во Всесоюзный НИИ системных исследований (ВНИИСИ). Опаздывать некрасиво.

Владимир Ильич критически себя осмотрел. Мысленно. Наверное, не так страшно. Он был в джинсах, конечно. Но ботинки были чёрные, а под курткой вполне себе чёрный пиджак, и он надет на чёрную водолазку. Не совсем может подходящая одежда для похорон, но и не фривольная рубаха с пальмами. Джинсы сейчас — показатель статусности. Многие будут в них. Где ещё пофорсить, как не на похоронах, там куча золотой молодёжи будет?

— Портфель у вас оставлю, Волеслав Николаевич?

— Оставь. Пошли быстрее.

Они почти бегом спустились на первый этаж и нырнули с разбега в редакционную черную Волгу. Ехать пришлось довольно долго, чуть не на другой конец Москвы и поговорить успели.

— Разбился на машине, говорят, что-то с тормозами. На Кольцевой въехал под Камаз. Двое погибли, те что на переднем сиденье были. Сам Егор и друг его из Ленинграда, фамилию не запомнил, польская какая-то…

— Чубайс? — Именно этих двоих Левин и проклял на приеме по случаю присвоения Тимуру Аркадьевичу Гайдару адмиральского звания.

— Ты и его знаешь? — повернулся к сидящему позади водителя Костику Седых.

— Там у Гайдаров на даче и познакомились.

— С дачи и ехали на следующий день. Хорошо, что жена Егора и двое детей были на заднем сидении. Отделались ушибами.

Нда. Про жену и детей, проклиная Егора Гайдара и желая ему смерти в автокатастрофе, Левин не думал. Хотя сработало проклятие правильно. Два человека — толкнувшие страну в экономическую пропасть, мертвы. Возможно, без них реформы, если они начнутся, то закончатся по-другому. Без всех катаклизмов девяностых.

— Сын остался пяти лет и дочь двух, а да ты же знаком, знаешь должно быть? — снова крутанулся к нему дядя Волеслав.

— Нет. Детей на даче не видел. Возможно спали. Мы уже по темноте приехали. Хотя музыка бухала. Даже соседи жаловаться приходили. Потом, правда, присоединились к нам.

— Надо заехать на рынок по паре гвоздик купить, — отвернулся от Левина к шофёру Седых.

Больше не говорили до самого рынка, Костик полез было вылезать вслед за Волеславом Николаевичем у рынка, но тот махнул рукой.

— Я куплю, один быстрее справлюсь. Сиди.

Владимир Ильич остался в машине, откинулся на диване и прикрыл глаза. Непривычное чувство. С Ельциным получилось случайно, на порыве, и то потом часто мысли разные в голову лезли. Сейчас умышленно проклинал их, этих двух организаторов перехода на капиталистические рельсы экономики страны. Кошечки на душе скреблись, а тут ещё известие, что могли погибнуть двое совсем маленьких детей. А вот интересно, как попы всякие объясняют верующим, что стало с только что родившимися детьми или двухлетними, как дочь Егора Гайдара, в Содоме и Гоморре? Погибли наверняка. За что детей? Правильно ли это за грехи родителей детей убивать. Получается раз Бог это сделал, то правильно. Дети, родившиеся от плохих родителей, должны быть уничтожены. Бог не может ошибаться. Правильно, выходит, Сталин вместе с врагами народа их семьи репрессировал. Он чётко по завету Бога действовал, чего его правозащитники клянут? Иосиф Виссарионович детей не расстреливал к тому же. Он их в детдома отправлял или родственникам. В сто раз лучше товарища Бога товарищ Сталин поступал.

— Костик, ты что заснул, приехали, — потряс его за плечо Седых, — Выходим.

Событие сорок третье

Похороны — самый последний повод для встречи.

Вадим Синявский

Левин почему-то думал, что гроб будет закрытым. Нет. Благостным лицо Егора Гайдара назвать тоже не получилось бы, но из следов аварии на нём имелся только замазанный ретушёром шрам на лбу. Костик подходить разглядывать не стал, как и высказывать соболезнования родителям. Перебор будет. Стоял в сторонке у колонны и прислушивался к перешёптыванию сотрудников института «Всесоюзного НИИ системных исследований», вышедших в фойе, куда на стол, полностью скрытый красной бархатной скатертью, или, может шторой даже, поставили гроб.

Оказалось, что, стоя на одном месте можно узнать кучу подробностей, которых и при расспросе не всегда сможешь выпытать. Шрам на лбу не просто так появился. Он и является причиной смерти Егора Тимуровича. Осколок от лобового стекла вошёл в лоб и глубоко проник в мозг подающего надежды экономиста. Теперь эти мозги не придумают, как народ разорить, а страну развалить. Ноги ещё переломало Гайдару, внуку двух легендарных в СССР писателей и теперь уже… не будущему зятю третьего, не менее легендарного. (Был женат вторым браком на Марии Стругацкой, дочери писателя Аркадия Стругацкого). Как-то давненько, теперь уже не вспомнить, где, Владимир Ильич читал, что Егор Гайдар бессребреник. Как-то зимой выяснилось, что у Гайдара нет тёплого пальто, не в чем на похороны идти. Деньги его не интересовали. По словам Чубайса, во время дефолта 1998 года Гайдар «забыл» спасти свои сбережения и потерял их.

Теперь не узнать правда или нет.

Да, а где сам Чубайс, что-то и не спросил у дяди Волеслава Костик. Тут точно один гроб стоит. И словно отвечая на вопрос, мужик, что про осколок рассказывал кучке преподавателей (или нет?), здесь не преподают, тут исследовательский институт. Как это выглядит? Сидит такой мужичок с пухленькой рожицей за столом и исследует, как хозрасчёт влияет на деятельность предприятия, высасывая цифры из пальца, беря из воздуха и списывая