— Как-то не представить, — честно призналась я. — Слишком известна…

— Деятели «красного» и «белого» капитала, то есть сложившие в бизнес деньги КПСС и уже новые, выросшие на бандитских финансах, дали гарантии, что к ликвидации Лазаревны не имеют отношения. Хотя и печали особой не испытывают — очень уж от неё в глазах рябило. От имени тех, кто занимается здесь лесом, золотом, драгметаллами, камешками, заявляю о непричастности… Им можно верить. Они не стали бы уползать в кусты. На азиатском рынке одно имя Банщицы вызывает шипение и рычание. У тех любой отморозок бы готов завалить её. Но ведь и там не берут на себя! Кстати, угонщики дорогих иномарок, на которых раньше работали перевербованные Лазаревной пэтэушники, тоже неоднократно пытались поставить её на место. Не далее как сегодня утром я встречался с их представителем. Но и тот пошёл в отказ. Мне не дают покоя цыганские слова «по ошибке». Что это означает? Вы правы, Банщица действительно была слишком известна здесь, чтобы с кем-то её перепутать. Многие говорят, что цыганкам нельзя нацело доверять. Но ведь они предсказали, что проживёт Банщица только месяц! — Холодный глубоко вздохнул. — Почти со всеми, кто мог замочить её, я встречался. Был ещё представитель от риэлторов. От тех, кто восемь-десять лет назад урвал жирные куски в машиностроении и электронике. Многие из них жалеют, что мы куда большее быдло, чем сицилийцы. Что нет у нас понятия аристократической чести, человеческого достоинства, элементарного гуманизма даже. Все мы вышли из рабоче-крестьянской среды и никогда другими не станем. Но, кажется, пришёл тот час, когда всем захотелось разобраться не на кулаках и ножах, без «стрелок» и перестрелок. Я знаю, что Озирский — аристократ, и если он выбрал вас в вице-президенты, вы — порядочный человек. Вам можно доверять. Мы все хотим знать, кто «заказал» Банщицу, кто оплатил и исполнил заказ. Я передаю вам волю нашего «смотрящего». Он недавно почил в бозе, две тыщи «братков» его хоронили. Так вот, он тоже хотел это знать. И я ему обещал, когда «смотрящий» был уже на смертном одре. По чужим счетам платить никто не желает. Цыгане очень пострадали от Банщицы, половины своих дворцов лишились. Их Мама Аза публично прокляла Наталью. И теперь все в городе почувствовали силу цыганского проклятья. Но за него ведь к суду не привлечёшь…

— Владимир Кузьмич, неужели службы безопасности всех этих группировок так и не смогли докопаться до сути? Тогда чего же вы хотите от меня, слабой женщины? Мой шеф Озирский — пусть выдающийся, но всего лишь человек. И всей вашей уральской кухни не знает.

Я нахально достала из пачки ещё одну сигарету, чиркнула своей зажигалкой.

— Со стороны всегда виднее, — философски заметил Холодный. — У нас уже глаз замылился, а вы, на свежую голову, может быть, догадаетесь.

— Владимир Кузьмич, вы исходите из того, что Кулдошину убили по заказу — раз. И из того, что сделали это её давние враги, — два. Для вас это — аксиома. Но, может, в аксиоме и кроется главная ошибка? Допустите на минутку, что это был не заказ. И что исполнитель действовал не по воле засветившихся в вашем регионе «авторитетов». Тогда начнут приходить в голову всякие другие версии. Например, Банщицу мог ударить топором по голове наркоман, по каким-то причинам на неё обиженный. Например, привык брать «травку» в какой-то точке, а точку разгромили по инициативе Кулдошиной и ей ребят. Может, наркомана этого специально натравили. Но он мог и сам принять такое решение…

— А что — мысль! — от души восхитился Холодный. — Вот видите — свежая голова и варит быстрее. Я тоже помозгую над этой версией. Никто ведь не высказывал таких соображений, а они могут оказаться верными. Но сегодня я вас хотел попросить вот о чём, Оксана Валерьевна. Возьмите.

Холодный снял с пальца то самое стальное кольцо, протянул мне. Я вопросительно взглянула на него и пока кольцо не брала.

— Покажите его Рахиму Исмаилову. Вы ведь не откажетесь среди зимы попасть в Сочи, в фешенебельный отель на берегу Чёрного моря?

— Неплохо бы.

Мне действительно надоело торчать в Екатеринбурге. Все местные достопримечательности я уже видела, а ехать в тайгу на охоту отказалась — терпеть не могу такие развлечения. Ещё немного подумав, я взяла кольцо и удивилась. Снятое с человеческой руки, оно обожгло меня холодом, а ведь должно было нагреться.

— Кто такой Рахим Исмаилов? Он чем-то может нам помочь?

— О-о, Рахим — мой кореш! Мы в одной камере на «крытке» сидели. У него такое же кольцо есть, сделанное из заточки. Ведь там заточка — самая необходимая вещь. В одной камере годами сидят люди. Прогулка — раз в неделю. Нервы никуда не годные. За пайку сахара или за неверное слово могут запросто порешить. И если ты потерял свою заточку, значит, остался беззащитным. Так вот, все знали, что мы с Рахимом всегда друг за друга вступимся, и трогать нас не решались. Я потому ещё не терпел Банщицу, что она коричневую заразу по земле растаскивала. Это что же — мне с Рахимом нельзя скорешиться, раз он азер? А человек-то какой хороший, добрый! Все эти сопляки с «коловратом» на рукаве мизинца его не стоят. Чем они доказали верность своим идеалам? Кого своей грудью от ножа закрыли? Только слова одни. Значит, мы с Рахимом, как освободились, оба осели здесь. И из своих заточек выковали кольца. Он сразу поймёт, что лично я вас послал. Давно его не видел, но знаю, что сейчас кореш живёт в «Руси». Он не хочет возвращаться сюда и по телефону всего не говорит. Рахим недавно женился, проводит медовый месяц. Но я другую жену его знавал, Анну. Её Банщица на восемь лет в колонию определила. Сами понимаете, что Рахим поклялся отомстить. Но у него тоже никак не выходило. А Рахим — человек горячий, не привык отступать. Уехал месяца три назад к себе на родину, развеяться немного. Женился-то на русской, но она приняла ислам. И вот я решил с Рахимом вас свести, чтобы поговорили. Может, кореш мой что-то и знает. И мне одно твердит: «Вовчик, я не сопля, ты знаешь. Но в городе все на меня думают — она ведь Анну ментовке сдала. Четверых детишек не пожалела, святоша! И Юра-Бешеный, кроме цыган, ещё и на меня грешит. Если что, не хочу молодую жену сразу оставлять вдовой. Надо, чтобы сын у неё ещё при мне родился. Поэтому вернусь, только когда пыль уляжется…» Вот я и сказал вам всё, что на сегодня наметил. Если есть вопросы, задавайте. Я деньгами вас обеспечу для этой поездки, номер в «Руси» сниму. Виноватого нужно найти обязательно, чтобы город наш успокоился, чтобы Рахим вернулся. Вы согласны ехать в Сочи?

— Когда? — Я ещё пять минут назад не предвидела такой развязки.

— Да хоть завтра! Билет вам доставят, охрану выделят. Кулдошину скажете, что возникла крайняя необходимость в связи с расследованием. Вам Рахим наверняка честно скажет, он убил или нет. Если нет, мы попробуем другой путь нащупать. Только пока Кулдошину про меня — ни слова! Спросит, зачем с Альбиной сюда ездили, скажете — один «голубой» пожелала рассказать о своём конфликте с Банщицей. Она ведь была настоящей грозой для геев. Альбину я проинструктирую, и педика этого тоже. Они подтвердят факт встречи. Но вас я не тороплю, подумайте спокойно, сколько нужно. Позвоните Альбине и скажите, на какое число надо брать билет. Дело в том, что я боюсь, как бы от меня к Рахиму ниточка не потянулась. И Юра-Бешеный не узнал, где сейчас находится мой кореш. Хватит, что они ему один раз жизнь сломали. Он же Нюрку любил, Аннетой всегда называл. Её младший сын — от него. К родственникам отвёз…