я вернулась в свой комнату и попросила Глорию принести мне бумагу и чернил. У дела было два этапа: написать и отправить. Если с первым я еще справлюсь, второе могло оказаться не таким простым. За мной следят, а из верных людей разве что Морис. Но это уже хорошо. Спущусь в конюшню якобы к Белянке и тихонько попрошу его о помощи. Может, даже стоит сказать ему пароль Дамиана, чтобы он мог попросить того о помощи.

Пока я размышляла, Глория принесла мне все необходимое и сама уселась в кресло недалёко от письменного стола. Не обращая больше на нее внимания, я занялась делом.

Как-то в детстве я играла с дедушкиной чернильницей и настоящим гусиным пером. Поэтому процесс я представляла, хотя и без практики каждое слово выводилось крайне медленно.

Прикусив кончик языка, я писала, писала и еще немного писала. После чего посыпала листок песочком, как это показывали в фильмах про старые времена. Всегда хотелось так сделать!

Когда чернила высохли, я аккуратно свернула письмо вчетверо и запечатала. Довольная собой, встала из-за стола и уже направилась к двери, как эта самая дверь распахнулась перед моим носом без всякого стука.

— Анриетта, — в комнату вошел Франсуа, а за ним двое стражников.

— Что происходит? — я попятилась и уперлась в стол.

— Письмо, — он вытянул руку.

— Какое письмо?

— А я так надеялся, что мы нашли с тобой общий язык, — он качнул головой. — Дам тебе выбор: ты отдаешь мне бумагу, и мы обо всем забываем. Или я забираю письмо силой, а ты начинаешь сильно скучать по свежему воздуху.

XVI. Заключенная

Я протянула Франсуа письмо. Он бегло пробежал глазами по строчкам и затем демонстративно порвал листок.

— Вам не удастся вечно скрывать правду, — выпалила я.

— Это мы посмотрим.

Молодой человек сделал жест рукой, и рядом со мной выросло по стражнику.

— Отведите ее в южную башню, — приказал Франсуа.

— А как же выбор? — я усмехнулась.

— Башня лучше подвала.

Пока меня вели по коридорам к винтовой лестнице наверх, я пыталась угадать, как именно Франсуа узнал о моих намерениях. Нас подслушали в саду? Или кто-то из сестер играет за другую команду? Нет, последнее было бы очень глупо.

Южная башня не пострадала от пожара, но было все равно видно, что ей редко пользовались. Даже на ступеньках скопилась многолетняя пыль. Комната наверху и вовсе казалась нежилой. Тут стояла кровать, шкаф и даже стол со стулом, но пахло так, словно в углу давно повесилась мышь. Я подошла к окну и попыталась распахнуть створки, но их заело.

— Эй, — крикнула уже собравшемуся запирать меня стражнику. — Ваш хозяин обещал мне свежий воздух. Помогите.

Мужчина поколебался, но все же подошел. Даже с его явной силой ставни поддались не сразу. В комнату ворвался ветер, и я высунулась в окно. Падать отсюда было высоко, а вылезти и как-нибудь пройти по карнизу — невозможно. Теперь я как принцесса в башне. Надеюсь, хоть кормить будут.

В ответ на мои мысли в комнату вошла Глория. Она держала в руках чистые простыни, которые немедленно принялась стелить.

— Спасибо, — искренне сказала я, но она в мою сторону не повернула и головы.

Оставшись одна, я принялась осматривать свое новое жилище. В шкафу углы поросли паутиной, в письменном столе был единственный ящик с пачкой пожелтевшей бумаги, но без чернил и пера. Под кроватью обнаружился ночной горшок и еще больше паутины.

Все. Ни книг, ничего. Даже свечей не было.

Я села на стул возле окна и предалась унынию. Нельзя было вот так сразу в первый день лезть на рожон. Надо было еще осмотреться. Сделать вид, что меня все устраивает. Может, даже пофлиртовать с Франсуа и попытаться разговорить его. Но нет, горячая голова побежала сразу в бой.

Впрочем, долго унынию предаваться мне не довелось. В дверь постучали.

— Анриетта, это я, — сообщила Катарина. — Как ты?

— Грущу, — отозвалась я. — И гадаю, как Франсуа узнал о моем плане.

— Люсия, — в голосе сестры звучала железная уверенность. — Она так хочет замуж, что сделает все, чтобы никто не помешал свадьбе.

— Для этого необязательно отдавать им наши земли. Она могла поселиться у самих Фалконов.

— Это так, — согласилась Катарина, — и я ей много раз говорила об этом. Но Люсия упрямая. Как ты последнее время.

— Я раньше такой не была? — поинтересовалась я.

— Нет, конечно! Ты была смиренной, порой даже слишком. Иногда казалось, что до тебя невозможно достучаться. Мы тебя, каюсь, пытались поддеть по любому поводу, но ты или молчала, или убегала в свою комнату. Да и обществу предпочитала рисование в одиночестве. До сих пор не верится, что это именно ты, наша серая мышка, решила бороться.

На это я улыбнулась.

— Катарина, помоги мне выбраться, — попросила я. — У кого ключ от этой двери?

— Точно у Франсуа. Может, еще у Глории. Я сделаю все, что смогу.

— Спасибо.

— Не унывай, Мышка, — сказала напоследок сестра. — Хотя кого я учу.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Кроме нее я и не знала, на кого надеяться. Но следующий раз я увидела, точнее услышала Катарину только на следующий день вечером.

— Ты как? — спросила она из-за закрытой двери. — Держишься?

У житья в башне было несколько трудностей. Во-первых, мои предчувствия по поводу еды частично подтвердились. Вчера Глория принесла буханку хлеба, причем не самого свежего, и кувшин с водой. Все, ничего другого не полагалось. Во-вторых, если я до этого ныла по поводу гигиены на корабле, тот тут и вовсе не было ванной комнаты. Сиди себе, как хочешь. Ну и в-третьих, было, конечно, очень скучно.

Хорошо, что я за все время успела отвыкнуть от телефона и интернета. А то перенеси меня в эту башню сразу, то, наверное, начала бы биться головой о стену. Просто с непривычки проводить столько времени наедине с собой.

— Держусь, — ответила я. — Но многое отдала бы хотя бы за книжку.

— К сожалению, Франсуа приказал ничего тебе не давать, — ответила сестра. — Я говорила с ним несколько раз. Он стоит на том, что мы скоро станем одной семьей, и он был бы рад принять тебя, но ты сама захотела нам навредить.

— Я лишь хочу добиться справедливости, — возразила я. — Неужели ты не скучаешь по родителям? Неужели готова простить ему их смерть?

За дверью послышался вздох.

— Я не так уж уверена, что за этим стоят Фалконы. Бандиты как следует поживились за наш счет. Это достаточный повод, чтобы напасть.

— Ни с того ни с сего на