убийства, мне представляется скорее случайным совпадением. Мы запросили подкрепления от национального управления полиции, и весь имеющийся личный состав, разумеется, подключен к расследованию. Вот и все на сегодняшний час, господа. Очень надеюсь, что вскоре смогу снабдить вас более подробной информацией.

Скупо поклонившись, он вышел из зала.

– Как думаешь, они его поймают? – спросил Курт по дороге в редакцию.

– Наверняка, – мрачно ответил я. – Убийца почти окружен. Он допустил слишком много ошибок.

С какими мучениями я писал свою статью!

Никогда не думал, что так тяжело писать об убийстве. Если бы речь шла о ком-то другом, можно было бы вовсю подпустить драматизма. Теперь же все попытки высказаться витиевато смотрелись нелепо. Ибо о своих истинных чувствах я написать не мог. Страх, паралич и это ужасное зрелище – три изуродованных пальца.

Передавая рукопись Хуго Сундину, я был отнюдь не в восторге от результата.

– Черт, да что с тобой, парень? Ты что, пишешь для газеты Армии спасения? – принялся ворчать он, недовольный тем, что новое убийство испортило ему воскресный вечер в кабаке с грогом. – Где драматизм, свежий взгляд очевидца? Ты можешь куда лучше!

– Только не сегодня, Хуго, – упавшим голосом выговорил я.

Он поднял на меня глаза.

– Ты в шоке? Да, ты что-то сам на себя не похож. Прости за каламбур: ты бледен, как покойник.

Он ухмыльнулся желто-коричневыми зубами, и пропитанный слюной окурок чуть не вывалился из уголка рта.

– Но – шутки в сторону. Статья, написанная вполсилы, все же лучше, чем ничего. Иди домой и ложись спать.

Занятый своими мыслями, я побрел в сторону дома. Когда я вошел в подъезд, у меня возник внезапный импульс. Повинуясь ему, я вышел во двор к машине Бенгта. Та, как обычно, не была заперта, а я знал, что в бардачке у него лежит фонарик. Немного повозившись, я открыл багажник и посветил внутрь.

Во второй раз за этот день грудь сдавило. На резиновом коврике на дне багажника я обнаружил ржаво-коричневые следы.

Кровь!

Ноги подогнулись. Захлопнув багажник, я тяжело опустился на бампер.

Вблизи места убийства видели светлую машину. По мнению полиции, Альф Экман подрался, прежде чем получить смертельный удар. Эти пятна возникли, когда потом вывозили тело!

В ту минуту я пожалел, что не последовал совету Бенгта не совать свой нос в чужие дела. Тогда бы я пребывал в счастливом неведении. А сейчас я, возможно, стал носителем страшной тайны.

Мой лучший друг и товарищ совершил двойное убийство!

Я был настолько занят своими размышлениями по поводу роли Бенгта в двойном убийстве, что не услышал шагов в темноте. Поэтому я подпрыгнул на полметра в воздух, когда чей-то голос произнес у меня над ухом:

– Чего ты тут сидишь?

Тень, стоявшая передо мной, оказалась Бенгтом.

– Просто вышел подышать, прежде чем лечь спать, – растерянно пробормотал я.

– Не хочешь поехать на место убийства? – спросил Бенгт, открывая дверь машины. – Хотел съездить туда, прежде чем написать последнюю на сегодня статью. Хуго требует самых свежих материалов.

Я вежливо отказался, и мы расстались. Светлая машина растаяла в темноте. Войдя в квартиру, я тут же заметил, что запасные ключи висят на своем обычном крючке в коридоре. Ирма немножко прибралась, за что я был ей безгранично благодарен. В остальном же никакой радости по поводу прожитого дня я не испытывал.

Улегшись в постель, я долго лежал без сна. Заснуть просто не представлялось возможным. Стоило мне закрыть глаза, как тут же перед глазами вставала все та же картина: три изуродованных пальца на фоне зеленого мха.

Я выпил пива, принял таблетки от головной боли, пытался и так и эдак, но лишь забылся ненадолго в тревожном полусне. Я слышал, как вернулся Бенгт, и вскоре за стенкой зазвучал его негромкий храп.

На следующий день я поднялся не то чтобы с бодрой песней на устах. Развернул газету и счел, что мы вполне справились с ситуацией. Хуго вставил на полосу мое фото и подобрал подходящий заголовок – дескать, только благодаря сотруднику нашей редакции убийство вообще обнаружили.

«Как они все всегда преувеличивают, эти журналисты», – подумал я.

В некоторых местах он переделал мою рукопись, добавив ярких деталей.

Пока я читал, зашел Бенгт в пижаме.

– Неплохо, правда? – произнес он тоном, напоминавшим о прежнем Бенгте.

Однако я тут же внутренне закрылся, как улитка в ракушке.

– В последнее время все было немного странно. Мы как-то отдалились друг от друга. Ты накопал обо мне много всякого, что требует разъяснений.

Он задумчиво оглядел меня, молчаливо сидящего в постели.

– Настало время поговорить начистоту и раскрыть друг другу наши тайны.

– У меня нет от тебя тайн, – негромко ответил я.

Бенгт сделал вид, что не услышал моей реплики.

– Весь день мы заняты в газете. Но что скажешь по поводу ужина в таверне Брубю сегодня вечером? Разумеется, я плачу́. У них вкусно готовят, и ты сможешь выпить.

Таверна находилась в паре миль от города. Бóльшая часть дороги туда проходила через густой лес.

– Ну, что скажешь, чревоугодник?

– Само собой, – кивнул я. – Я готов.

– Кислый Карлссон проводит конференцию в шесть часов. Поедем сразу после нее, поужинаем за пару часов и еще успеем вернуться и доделать вечернюю работу. Сейчас мне надо бежать, из-за этого нового убийства все остальные дела оказались заброшены.

В дверях Бенгт обернулся:

– Не рассказывай никому о том, что мы едем в Брубю. Это наше личное дело.

Я услышал, как он захлопнул за собой входную дверь. Сам же я остался лежать в постели.

Не настолько же Бенгт сумасшедший, чтобы применить против меня насилие! Возможно, он думает, что я знаю больше, чем говорю. Я пытался отогнать эти глупые мысли, но они упорно возвращались.

Можете называть меня трусом – но я и правда испугался. Где два убийства, там и третье.

Тут у меня возникла идея – лично мне она показалась блестящей, к тому же давала мне возможность взять маленький личный реванш. Я позвонил Дану Сандеру.

– Привет, Йоран! – неестественно бодро заорал он в трубку. – Собирался позвонить тебе еще вчера, но помешало это новое убийство. Меня не покидает чувство, что я должен перед тобой извиниться. Ты наверняка думаешь, что я вел себя в субботу вечером как последняя сволочь.

Да, именно так я и думал.

– Прямо не знаю, что за бес в меня вселился, – продолжал он. – Я был немного выбит из колеи и перебрал. От всей души прошу у тебя прощения. Боюсь, я наговорил глупостей.

Этот поток частично сбил меня в моих мстительных