Когда мы подъехали к лагерю, над нами вдругнависла туча саранчи, летевшей на запад, и все небо мерцало, точно кадры изстарого кинофильма, только не серые, а красноватые. Моя жена и Старик вышли намнавстречу. Они были очень разочарованы: на лагерь не упало ни капли дождя, иони ожидали, что мы вернемся не с пустыми руками.

– А что, наш любитель литературы уехал?

– Да, отправился в Хандени, –ответил Старик.

– Он говорил со мной об американскихженщинах, – сказала моя жена. – Бедный Папа, а я-то была уверена, чтотебе сегодня повезет. Гадкий дождь!

– Так что же он говорил про американскихженщин?

– Что они ужасны.

– Он рассуждает очень здраво, –заметил Старик. – Ну, рассказывайте, что с вами приключилось.

Мы уселись под тентом, и я рассказал все попорядку.

– Это был вандеробо, – решилСтарик. – Они никудышные стрелки. Да, не повезло вам.

– А я думаю, это один из тех бродячихафриканцев, которых встречаешь с луком у дороги. Он увидел первый солончак, апотом по тропе добрался до второго.

– Нет, вряд ли, те носят с собой лук истрелы только для самозащиты. Они не охотники.

– Ах, не все ли нам равно, кто это был.

– Да, не повезло. А тут еще дождь. Япоставил дозорных на обоих холмах, но они ничего не видели.

– Что ж, у нас есть еще время дозавтрашнего вечера. Когда нам уезжать?

– Послезавтра.

– Черт бы его побрал, этого дикаря!

– А Карл, наверно, уже разогнал всехчерных антилоп.

– Мы не успеем заехать в прежний лагерьза рогами. Знаешь новость?

– Нет.

– Я дала обет не курить полгода, если тыубьешь куду, – сказала Мама. – И уже перестала.

Мы закусили, потом я забрался в палатку,прилег и стал читать. Я знал, что у меня еще есть шансы подстрелить что-нибудьзавтра утром на солонце, и старался не нервничать. Но все же я нервничал ибоялся уснуть, помня, что после дневного сна человека одолевает вялость, апотому вышел из палатки, уселся на полотняный стул под тентом и принялся закнижку «Жизнеописание Карла II», то и дело отрываясь, чтобы поглядеть насаранчу. То было захватывающее зрелище, и я никак не мог к нему привыкнуть.

В конце концов я уснул на стуле, поставив ногина ящик из-под консервов, а когда проснулся, около меня стоял Гаррик в пышномразвевающемся головном уборе из черных и белых страусовых перьев.

– Проваливай, – сказал япо-английски. Он не трогался с места, самодовольно ухмыляясь, потом повернулся,чтобы я мог взглянуть на него в профиль.

Тем временем Старик с трубкой в зубах вышел изсвоей палатки.

– Полюбуйтесь-ка! – крикнул я ему.Он взглянул, пробормотал: «Боже!» – и скрылся в палатке.

– Куда же вы? – сказал я. – Ненадо обращать на него внимания, вот и все.

Старик снова вышел с книгой, и мы сидели иболтали, словно не замечая Гаррика, который все еще щеголял своим головнымубором.

– По-моему, этот болван к тому жевыпил, – заметил я.

– Возможно.

– От него несет спиртным.

Старик, не глядя на Гаррика, тихо сказал емунесколько слов.

– Что вы ему сказали?

– Велел одеться по-человечески и бытьготовым в путь.

Гаррик удалился, покачивая перьями.

– Не вовремя он нацепил эти перья, –заметил Старик.

– Некоторым они нравятся.

– В том-то и дело. Этих молодцов без концафотографируют в таком виде.

– Безобразие, – возмутился я.

– Черт знает что, – поддакнулСтарик.

– Если мы и в последний день вернемся нис чем, я готов всадить Гаррику пулю в зад. Что мне за это будет?

– Могут выйти серьезные неприятности.Тогда уж лучше стрелять в нас обоих.

– Ну нет, только в Гаррика.

– Лучше не надо. Помните, что отдуватьсяпридется мне.

– Я же шучу, Старик.

Появился Гаррик, уже без своего убора, а заним Абдулла, и Старик обменялся с ними несколькими словами.

– Они предлагают охотиться у холма нановом месте.

– Превосходно. Когда же?

– Хоть сейчас. Кажется, будет дождь. Такчто поторапливайтесь.

Я послал Моло за своими сапогами и плащом, аМ`Кола вынес мне из палатки спрингфилд, и мы вместе пошли к машине. Погода весьдень стояла облачная, хотя утром и после полудня солнце время от временипроглядывало сквозь тучи. Надвигались дожди. Вот и сейчас уже начало моросить,и саранча больше не летала в воздухе.

– Страшно хочется спать, – сказал яСтарику. – Давайте выпьем.

Мы стояли возле кухонного костра под большимдеревом, и мелкий дождик шелестел в листве над нашими головами. М`Кола принесфлягу с виски и торжественно вручил ее мне.

– Хотите? – предложил я Старику.

– Что ж, выпить никогда не мешает.

Мы выпили оба, и Старик пробормотал:

– Черт бы их побрал.

– Черт бы их побрал, – повторил заним и я.

– Может, все-таки наткнетесь накакие-нибудь следы.

– Мы обыщем всю местность.

Наша машина свернула вправо, на дорогу,миновала хижины туземцев, потом свернула влево, на плотно убитую, краснуюглинистую тропу, огибавшую холмы и с обеих сторон теснимую деревьями. Дождь ужелил вовсю, и мы ехали медленно. В глине, по-видимому, было много песка, так какколеса не буксовали. Вдруг Абдулла, сидевший сзади, пришел в сильноевозбуждение и попросил Камау остановиться. Тот затормозил, мы вылезли из машиныи прошли немного назад. На сырой глине отчетливо виднелись свежие следы куду.Антилопа прошла здесь каких-нибудь пять минут назад, не больше: края отпечатковбыли острые, и взрыхленная копытами земля еще не успела размокнуть под дождем.

– Думи, – сказал Гаррик, откинувголову, и широко растопырил руки, чтобы показать, какие огромные рога у этогоживотного. – Кубва сана!

Абдулла подтвердил, что это самец, и притомбольшущий.

– Пошли! – скомандовал я.