Идти по следу было легко, и мы знали, что кудугде-то близко. Под дождем или снегом подобраться к зверю гораздо проще, и я былуверен, что сегодня удастся поохотиться. След сквозь густой кустарник вывел насна прогалину. Я остановился, чтобы протереть мокрые очки и продуть прицел моегоспрингфилда. Дождь теперь хлестал как из ведра, пришлось надвинуть шляпу насамые глаза, чтобы не заливало очки. Едва мы обогнули прогалину, впередипослышался треск, и я увидел серое с белыми полосами животное, котороепродиралось сквозь кустарник. Я вскинул ружье, но М`Кола схватил меня за руку.«Манамуки!» – прошептал он. Это была самка куду. Мы подошли к тому месту, гдеона только что стояла, но других следов там не оказалось. Сомнений быть немогло: от самой дороги мы шли по следу этой антилопы.

– Вот тебе и «думи кубва сана»! –сказал я Гаррику с ядовитым сарказмом и жестом изобразил здоровенные рога,которые якобы растут у него на голове.

– Манамуки кубва сана, – пробормоталон огорченно и кротко. – Какая огромная самка!

– Эх ты, вшивый франт в страусовыхперьях, – сказал я ему по-английски. – Манамуки! Манамуки! Манамуки!

– Манамуки, – подтвердил М`Кола,кивнув головой.

Я достал словарь, но, не найдя там нужныхслов, знаками объяснил М`Кола, что мы вернемся на дорогу кружным путем ипоглядим, нет ли других следов. Мы долго бродили под дождем, вымокли до нитки,но ничего не нашли и вернулись к машине; так как дождь стал утихать, а дорогуне развезло, решено было ехать дальше, пока не стемнеет. Облака клубились посклонам холмов, с деревьев капала вода; мы тщетно вглядывались в даль, ноантилоп не было нигде – ни на открытых полянах, ни в зарослях кустарника, ни назеленых склонах. Наконец стемнело, и мы вернулись в лагерь. Мой спрингфилд был весьмокрый, и когда мы вылезли из машины, я велел М`Кола хорошенько вычистить исмазать его. М`Кола кивнул, и я, войдя в палатку, где горел фонарь, снял с себявсе, вымылся в брезентовой ванне и вышел к костру в халате, надетом поверхпижамы, освеженный и довольный.

Мама и Старик уже сидели у огня. Мама встала,чтобы налить мне виски с содовой.

– М`Кола все нам рассказал… – началСтарик, не двигаясь с места.

– Да, здоровенная была самка, –отозвался я. – Я чуть не уложил ее. Как по-вашему, куда ехать завтра утром?

– Пожалуй, на солонец. Наши дозорныепросматривают оба холма. Помните того старого деда из деревни? Он как одержимыйищет куду где-то за холмами. Он и еще второй, вандеробо. Они ушли три дняназад.

– Почему бы нам не попытать счастья натом солонце, где повезло Карлу? Авось и для меня выдастся счастливый день.

– Конечно.

– Беда только, что день этот последний,потом солонец могут затопить дожди. Когда мокро, соли не остается и в помине.Одна грязь.

– В том-то и дело.

– Мне бы только увидеть куду.

– А когда увидите, не забудьте: нужновыждать, пока он подойдет поближе. Выждать и стрелять наверняка.

– Об этом-то я не беспокоюсь.

– Поговорим о чем-нибудь другом, –сказала Мама. – Этот разговор действует мне на нервы.

– Жаль, что этот малый, Кожаные Штаны, нес нами, – заметил Старик. – Черт возьми, вот кто умеет поговорить.При нем и у вашего муженька язык развязывался. Разыграйте-ка снова ту комедиюпро современных писателей.

– Подите к черту.

– Почему у нас нет никакойинтеллектуальной жизни? – сказала Мама. – Почему вы, мужчины, никогдане поговорите о мировых проблемах? Почему я ничего не знаю о том, что творитсяна свете?

– На свете черт знает чтотворится, – сказал Старик.

– Ужас, да и только.

– Что происходит в Америке?

– Почем мне знать! Какие-то торжестваАМХ[15]. Мошенники с сияющими глазами транжирят деньги, и кому-то придется потомрасплачиваться. У нас в городе все побросали работу и живут на пособие. Рыбакисделались плотниками. Как в Библии, только не совсем.

– А как дела в Турции?

– Кошмар. Они поснимали с голов фески.Повесили множество людей. Но Исмет покамест целехонек.

– А во Франции вы были в последнее время?

– Мне там не понравилось. Тоскливо, как впреисподней. Не так давно там произошла прескверная заваруха.

– Да, черт возьми, – сказалСтарик, – это факт, если только можно верить газетам.

– Уж если они затевают скандал, то повсей форме. Будьте спокойны, у них есть традиции.

– А были вы в Испании во время революции?

– Нет, я опоздал. Потом мы ожидали ещедвух, но они так и не начались. А потом одну прозевали.

– А на Кубе вы революцию видели?

– С самого начала.

– Ну и как?

– Великолепно. А потом – отвратительно.Вы не поверите, до чего отвратительно.

– Перестаньте, – сказалаМама. – Все это я и сама знаю. Когда в Гаване началась стрельба, яспряталась за мраморным столиком. Они мчались на машинах и палили во всестороны. Я прихватила с собой рюмку виски и была очень горда тем, что не забылапро нее и не расплескала ни капли. Дети сказали: «Мама, можно нам выйти вечеромпоглядеть, как стреляют?» Революция до того их взбудоражила, что нам пришлосьпрекратить всякие разговоры на эту тему. Бэмби так жаждал крови мистера М., чтопо ночам его душили кошмары.

– Поразительно, – сказал Старик.

– Не смейтесь надо мной. Я не хочу большеслышать о революциях. Все, что мы видим и слышим вокруг, – это сплошныереволюции. Они у меня как кость в горле.

– Зато вашему супругу они, наверно,нравятся.

– Ну нет, мне они тоже как кость в горле.

– А я вот ни одной не видел, –сказал Старик.

– Это прекрасно. Честное слово. Но толькодо поры до времени. А потом – хуже некуда.

– Волнующее зрелище, – сказалаМама. – Этого нельзя не признать. Но мне они надоели. Правда, теперь ясовершенно равнодушна.

– Я немножко интересовался этим.

– И каков же ваш вывод? – спросилСтарик.

– Все они были очень разные, но кое-чтообщее найти можно. Я хочу попытаться написать об этом книгу.