— А я думал, тайпэном должен стать Альберт из Шанхая.

— Никогда. Она и его сотрет в порошок — Старый Зеленоглазый Дьявол навязал его и его брата «Благородному Дому». Ходят слухи, что тайтай Тесс ненавидит их, потому что они незаконнорожденные ублюдки, произведенные на свет дочерью чужеземного миссионерского дьявола от самого Зеленоглазого Дьявола — той самой, у которой была куча любовников.

— Женой начальника гавани Глессинга? Мэри Синклер? Никогда!

— Может быть, это и правда. Она дюжину раз заставляла Одноногого Глессинга носить зеленую шляпу.

— Наставляла ему рога? Это ещё одна выдумка, — уверенно заявил Варгаш, оберегая её репутацию, как и все из её бывших любовников. Теперь ей уже за сорок, красота её померкла, но она все так же ненасытна, подумал он, полная противоположность Тесс Струан, которая всей душой ненавидит соитие и довела своего мужа Кулума до пьянства и других женщин. — Тайтай Тесс следовало бы выйти замуж за тайпэна, а не за его сына Кулума. Он смог бы смазать её Золотые Врата по-королевски, чего ей всегда по-настоящему недоставало, и его с лихвой хватило бы и на вторую жену, Мэй-мэй, и на третью жену, Йэн Хси.

— Верно, — кивнул Чен, — тогда мы были бы сильны, имея множество сыновей для продолжения дела, а не ослабели бы и не спасались бегством от Одноглазого Дьявола Брока. — Он добавил, сделав зловещее лицо: — «Благородного Дома» Чен встревожен.

— Жаль, что Номер Один Сын Малкольм умер так, как умер.

— Боги находились в отлучке в тот день, — с мудрым видом заметил Чен. — Слушай, ты поклоняешься богу чужеземных дьяволов, он не говорил тебе, почему боги проводят больше времени в отлучке, чем присматривая за нашими делами?

— Боги есть боги, они говорят только друг с другом… смотри, «Красотка» отправляется…

Морин сказала:

— «Красотка из Атланты» отправилась в путь, Анжелика.

Бог ей в помощь, подумала Анжелика, щурясь от легкого ветра; корабль двигался в темноте едва различимой тенью.

— А вон и катер.

— Где? Боже мой, какие у вас острые глаза, я его чуть вижу. — Анжелика по-дружески сжала руку Морин. — Я уверена, вы и Джейми… — Она увидела, как кровь отхлынула от её щек. — Не волнуйтесь, Морин, все будет хорошо, я уверена.

— Мне кажется, — пробормотала Морин, — я не смогу говорить с ним.

— Тогда… тогда бегите к себе, я скажу, что у вас разболелась голова и вы увидитесь с ним завтра, это даст вам время все обдумать, завтра все будет уже не так плохо.

— Сегодня ли, завтра, я приняла решение.

Обе женщины смотрели, как штаговые огни катера приближаются и становятся все отчетливее.

— Спокойной ночи, Морин, — сказала Анжелика, — до завтра.

— Нет. Пожалуйста, останьтесь, я не смогу сделать это одна. Пожалуйста, не уходите.

Катер был всего в пятидесяти метрах от причала. Они увидели, как Джейми высунулся из окна и помахал рукой. Морин не вернула приветствия. Позади них вдоль всего променада и во всех домах, не тронутых пожаром, ярко горели масляные фонари. Кое-где слышалось мужское пение. Во французской миссии Вервен играл на флейте. Морин не отрываясь смотрела на приближавшегося Джейми. Он снова помахал рукой, потом выскочил на палубу.

— Мори-ин! — раздался его радостный крик, он был явно счастлив от того, что видит её.

Анжелика оглянулась, увидела, как взгляд Морин смягчился, и поняла, что о ней сейчас забыли. И правильно, подумала она, улыбаясь про себя. Морин будет плакать и злиться, устроит ему скандал и поклянется, что уедет, но она останется, она заставит его страдать, но простит, и никогда ничего не забудет, и никуда не уедет, она останется, потому что любит его, — какие мы, женщины, глупые создания.

Тихо, не замечаемая никем, она зашагала к берегу, радуясь возможности побыть одной.

Ночь была приятной. В заливе на кораблях отбивали склянки. Далеко в море, за мысом, её посланник отправлялся на «Красотке из Атланты» в свой поход завоевателя, поход, из которого не было пути назад ни для него, ни для неё. Ни для их главного врага — Женщины из Гонконга.

Эдвард выжмет деньги из этой ужасной женщины, и мы будем жить долго и счастливо. Мы станем проводить больше двух месяцев каждый второй год в Париже, лето — в Провансе, и я положу начало династии с пятью тысячами гиней собственных денег, я богатая наследница, и каждый су, который я потрачу, будет напоминать мне о ней.

Как глупо со стороны Эдварда думать, что я когда-нибудь стану, смогу стать её другом, когда-нибудь захочу этого.

Эта женщина — воплощенное зло. Я никогда не прощу её за все то, что она сделала и написала. Незаконнорожденный, а? Этого я никогда не забуду, и мы будем отомщены, мой Малкольм и я, за всю ту боль, что она нам причинила, ему и мне. Я отомщу этой ведьме.

Мне нравится это слово, сказала она себе с улыбкой. Это один из моих новых секретов. С самого первого момента, как я увидела её, я поняла, что именно ведьма она и есть, и потом тоже, за те несколько раз, что мы встречались, и те несколько раз, что обедали вместе, когда она едва удостаивала меня словом, всегда давая понять, что я ей не нравлюсь, сколько я ни старалась. Она ведьма. Даже хотя ей всего тридцать семь. Она ведьма и всегда будет для меня Ведьмой Струан.

Несколько дней назад Анжелике минуло восемнадцать с половиной лет, и она вошла в просторный холл фактории Струанов, пройдя под Красным Львом Шотландии, переплетенным с Зеленым Драконом Китая, и поднялась по величественной лестнице в свои собственные покои. Там она заперла дверь на засов и после этого, такая радостная и счастливая, легла в постель, чтобы уснуть крепко и без сновидений.

Семь дней спустя, по его просьбе, Ёси встретился с сэром Уильямом и всеми посланниками в Канагаве, успокоил их и смягчил их гнев, довольный тем, что Андзё опять угодил в его ловушку и прибег к большой дубине, которая дубиной вовсе не была, хотя и сам был поражен не меньше, что гайдзины не уплыли после столь разрушительного пожара. Он умастил их посулом устроить встречу с сёгуном, как только сёгун вернется.

«И когда же это произойдет?» — поинтересовался сэр Уильям, и он ответил: «Я договорюсь об этом быстро, вопреки решению тайро, если понадобится, он бедный больной человек, хотя по-прежнему тайро. Тем временем, я надеюсь, что информация, которая требуется мне для наших возможных соглашений в будущем, будет готова в ближайшее время и что мой совет будет принят во внимание?»

Впоследствии корабль Её Величества «Жемчужина» был послан в Кагосиму с официальным требованием к Сандзиро принести извинения, выплатить компенсацию и передать преступников английскому правосудию или назвать их. Сандзиро расценил это как наглую выходку. На следующей неделе сэр Уильям со своими помощниками поднялся на борт флагмана и боевая эскадра выступила в поход — корабли Её Величества «Эвриал», 35 пушек, «Жемчужина», 21, «Персей», 21, «Скакун», 14, «Разрушитель», «Кокетка» и колесный шлюп «Аргус», 9 — и вскоре бросила якорь в устье залива Кагосима, вне досягаемости береговых батарей, размещенных в четырнадцати фортах по обоим берегам залива. Погода испортилась.