на ветру, что грозил вот-вот угаснуть, а если это произойдет, то останется только моя песня!

Очередная волна поднялась чуть ли не выше маяка — теперь я отчетливо разглядела в пенном гребне мчащихся буйных коней Хозяина Морей, вырвавшихся на свободу, летящие силуэты русалок, давным-давно ушедших за горизонт… и помахала рукой, подумав — вдруг мама видит меня сейчас?

А это… что это такое? Неужели чайку унесло бурей? Или же…

«Сюда! — Я заставила свой голос взмыть над ревом и грохотом бури. — Сюда, на свет, к маяку! Здесь твой брат, лети, не жалей сил, мы ждем тебя!»

— Что это? — хрипло спросил Эрвин, но я не могла ответить, ведь тогда бы пришлось прервать призыв.

Впрочем, я и сама видела, как расплетается сложный узор на моей руке, и ослепительной вспышкой света в непроглядную темень уходит тонкая путеводная нить, горящая золотом…

Когда нам под ноги из очередного пенного вала свалилось темное тело, мы не сразу поняли, что это… вернее, кто это.

— Держи, не то унесет! — выкрикнула я, дернув конец веревки. Наши узлы развязываются от правильного рывка, даже если веревка промокла насквозь.

— Кто? Кто?.. — Эрвин упал на колени, схватив неизвестного за руку, а тот никак не мог откашляться и отдышаться.

Я видела — он одно лицо с моим мужем, только волосы короткие, но…

— Эрвин? — хрипло выдавил он. — Я что, сдох-таки?

— Вернер! — тот стиснул его в объятиях. — Создатель, это ты…

— Вроде бы я… — согласился тот и попытался оглядеться. — А где Кристиан? Где он?

— Я не знаю, — помотал головой Эрвин. — Кажется, удалось выдернуть только тебя… Марлин?

— Я тоже не знаю, — сказала я.

Путеводная нить исчезла, словно втянулась обратно под кожу, и я не ощущала ровным счетом ничего. Начинать песню заново тоже не имело смысла — буря до странного быстро проходила стороной, и волны уже едва-едва лизали подножие маяка, лишь изредка вздымая пенные гребни.

— Нет… — Вернер поднялся сперва на колени, потом, хватаясь за ограждение, и на ноги. — Нет, так дело не пойдет…

— Ты что делаешь?!

— А ты не понимаешь? — Тот оглянулся через плечо. — Я иду обратно…

— Вернер, ты с ума сошел? — выкрикнул Эрвин и едва успел схватить брата за плечо. Я подоспела на помощь, но даже в четыре руки, даже с моей силой мы едва удерживали Вернера! — Да что с тобой такое?..

— Я не буду жить без него, слышишь?! — яростно кричал тот в ответ. — Я не могу без него жить! Пусти же! Кристиан! Кристиа-а-ан!!!

Он сразу же сорвал голос и теперь мог только хрипеть, но не оставлял попыток вырваться из наших рук.

Эрвин рассказывал, когда близнецы родились, то долго спорили, кого считать первым: Вернер цепко держал брата за ногу. Уж не знаю, байка это или нет, но сейчас в нее вполне верилось: с такой неистовой силой Вернер рвался к своему близнецу, к своей второй половинке, без которой его «я» не было бы цельным…

У русалок редко появляются близнецы, но так же, как и у людей, считается, что между ними имеется особенная связь. Именно поэтому я крикнула в ухо Вернеру:

— Скорее, зови его! Зови, пока не поздно! Если он и услышит кого-то, то только тебя! Ну же!..

И он звал, надрывая и без того сорванное горло, уже почти беззвучно и безнадежно. Я чувствовала, как колотится у него сердце, а из груди рвутся рыдания; слезы же казались обжигающе горячими в холодных брызгах морской воды, и так же горел узор у меня под кожей, хотя — вот странность! — я ведь больше не пела!

— Держись, шквал идет! — выкрикнул Эрвин, и я поспешила схватиться за ограждение, а свободной рукой — за пояс Вернера.

До Эрвина мне было не дотянуться, но он тоже успел закрепиться и придержать брата прежде, чем накатила особенно высокая волна…

Когда же мы отплевались и протерли глаза, стало ясно, что народу на площадке прибавилось.

— Я что, сдох? — голосом Вернера весело спросил парень, похожий на него как две капли воды, встал на четвереньки и встряхнулся, как собака. — Да не похоже, в садах Создателя должно быть тепло и сухо… Эй! Ты что, ума лишился?!

Это Вернер, опомнившись, сжал брата в объятиях так, что едва не задушил.

— Он думал, что потерял тебя, — негромко сказал Эрвин.

— Это я его потерял! Он рванул, понимаешь, куда-то со всех крыльев, маяк, мол, увидел! А я за ним… — Кристиан оторвал от себя Вернера и заглянул ему в глаза. — Еле догнал. Хорошо, тоже увидел маяк. Еще по пути успел этого вот паникера прихватить… Нету там света, обман да обман, заладил, понимаешь, зануда! Нет бы проверить! Спасибо, выбрался на моем хвосте, не то так и болтался бы невесть где…

— Кристиан всегда страшно много болтает, — откашлявшись, пояснил третий спасенный.

— Так я за двоих, Вернер-то охрип, — серьезно пояснил тот.

— Герхард… — тут уж Эрвин не выдержал и схватил старшего брата за плечи. — Герхард, поверить не могу!.. А остальные? Где остальные?

— Андреас увел их прочь, — тяжело вздохнул тот, взглянул на меня и вздрогнул. — Твоя жена… А где Селеста?!

— Здесь Селеста, не переживай, — усмехнулся Эрвин и поднял его на ноги. — А почему Андреас не полетел к маяку?

— Он ничего не видел, — покачал тот головой. — Меня Кристиан силой погнал… Я что-то разглядел, но подумал, это снова обман. Там он на каждом шагу — летишь на свет, а это луна в воде отражается или вовсе фата-моргана морочит…

Я переглянулась с мужем, но он только развел руками и повторил:

— Ведь я рассказывал, что оказался в кромешной пустоте… Но лучше поговорим об этом дома, а пока идемте-ка под крышу, там хоть не дует!

— Надеюсь, у смотрителя найдется что-нибудь согревающее? — тут же спросил Кристиан. — Опять же Вернеру горло подлечить нужно, а то я не разбираю, что он там бормочет!

Сказать, что старый Юрген изумился, увидев братьев, значит, ничего не сказать. Как его еще удар на месте не хватил! Однако он был крепче, чем казался, а потому вскоре на огне кипела вода в котелке, в кружки лилось подогретое крепкое вино, щедро сдобренное медом и перцем, а мокрая одежда сушилась у очага. Всех пожиток Юргена едва хватило, чтобы нам кое-как прикрыть наготу. Меня она, положим, не стесняла, но Эрвин явно не обрадовался бы, покажись я кому-то, кроме него, раздетой. Вдобавок тут было не жарко, сильно сквозило, и сидеть без одежды и без того иззябшим людям было просто опасно.

Одним словом, мне досталось лоскутное одеяло, в