– Скажи честно, ты не боишься, что он выйдет из-под контроля и тебя цапнет?

– Цапал уже, – коротко бросил Орёл.

Реверс спохватился. Ну да, ну да, супермен на то и супермен, у него свои противоядия супротив убийственных поползновений мироздания прикончить и оборвать путь.

– Ты это… Смотри, держи выродка на коротком поводке, вдруг он моей кровью перекусить захочет, – съёжившись, попросил Реверс.

– Не получится, – покачал головой напарник. – И вовсе не потому что я ему не дам.

– В смысле? – опять недопонял младший; но тотчас спохватился: – Или ты хочешь сказать, что я…

– Вот-вот. Брат, ты порой тормозишь, но всё-таки успеваешь навёрстывать.

– С кем поведёшься, от того и наберёшься, – проворчал Реверс, наблюдая, как мутированный арахнид, шурша на грани слышимости ушей, выползает из травы, вползает на левый башмак своего сидящего на земле контролёра, вбегает на штанину и… вздыбившись на все восемь лапок, начинает трястись, затем припадает брюшком к армированной материи, конвульсивно ёрзает, будто у него сильно чешется, и снова вздымается на все восемь лап!

– С ним что-то не так, – вдруг зловеще изрёк Орёл. И скомандовал Реверсу: – Прочь, быстро!

Исполняя команду, ведомый мгновенно переместился, бороздя задницей землю, вскочил на ноги и дальнейшее наблюдал уже с приличного расстояния в несколько шагов. При всём желании паук вряд ли перепрыгнет досюда.

Старший нашлёпнул ладонью мелкого мутанта, прикрыл его куполом перчатки.

– Мой гадёныш не справился, – сказал Орёл. – Принёс заразу обратно.

– Раздави его! – посоветовал Реверс.

– Нет, – отрезал старший. – На всякий случай не приближайся, я разберусь.

Реверс смотрел, как напарник, приподняв перчатку, схватил паука другой рукой, выхватил нож и кончиком клинка принялся отковыривать с его спинки какой-то чёрный комочек. Отделив, сунул восьмилапого в контейнер для артефактов и закупорил.

Сгусток черноты, срезанный с арахнида, продемонстрировал Реверсу на раскрытой ладони.

– Полюбуйся на врага воочию, – предложил.

Ведомый не меньше минуты разглядывал чёрный желеобразный сгусток величиной с крупную вишню.

– Тварь великовата, – заметил Орёл, – как для моего паучка, но, видать, другой поблизости не оказалось, пришлось бросать в атаку эту.

– Ты же говорил, что яд убьёт и слизняка в теле жертвы, – напомнил Реверс.

– Так это другой слизняк. Похоже, когда паучок кормился, его и оседлали. Повезло, что мой посланец вовремя сообразил, что надо ко мне улепётывать, не то совсем беда с ним приключится.

Орёл наконец-то поднялся на ноги и выпрямился во весь свой впечатляющий рост.

– Весёлую картину ты обрисовал, бр-р-р! – Реверс аж вздрогнул. – Тебе контейнер дать для твари, или сожжёшь?

– Ещё подумаю, как лучше поступить.

– Интересно, они все такие чёрные или бывают разные…

– О, мне самому интересно! Брат, наверняка мы сейчас формулируем первые вопросы длинного списка.

– И чего теперь? Скоро стемнеет, нужно искать укрытие на ночь.

– Что ты, что ты! – махнул свободной рукой проводник. – Наконец-то ночь! Нам очень поможет ночь.

Реверс хотел было тяжко вздохнуть, но воздержался. Так же как и от недоумённого пожимания плечами. Всё-таки для человека в бронекомплекте – отнюдь не самое удобное занятие.

Слизняка в контейнер они не спрятали. Сожгли от греха подальше…

Идущие отправились в сгустившуюся темноту. Дальше.

***

Да, компаньонок у Неё на самом деле больше, чем известно землянам. Недоступно им со всеми соприкоснуться. Среда обитания, пусть и нормальная по их представлениям, препятствует. Покорение водной и ближнекосмической затормозилось, во многом из-за того, что на Земле появились Она и подобные Ей.

В принципе оно и к лучшему. Для них. Если встать на их сторону фронта, разделяющего нормальное и ненормальное, и посмотреть оттуда сюда, это станет предельно ясным. Только они не в курсе пока, откуда куда и на что смотреть. В курсе лишь некоторые из человеков, которых Она отобрала и посвятила. Ради выполнения задачи, на них возложенной, полного информирования не удалось избежать.

«Недолетевшая» и «полностью погрузившаяся» компаньонки, таким образом, остаются вне информационной сферы, доступной познанию землянами. Да и та, которую они воспринимают в качестве «тихой», – по большей части тоже.

Знало бы человечество, что собой представляют эти три «бестии» и чем занимаются, что готовят, избавленные от необходимости противостоять враждебному окружению в полной мере, как приходится делать Ей и другим четырём, которым меньше повезло с местами «приземления»… И ещё этой, которая плюс одна, отпочковавшаяся.

Каждая из восьми-плюс-одна сверхсущностей (о, это привязчивое человеческое слово!) занималась своим делом. Земле несказанно подфартило, что они не склонны объединять усилия.

Такова уж у них натура. Скорей пожалеют животного или человека, чем себе подобных. Слишком жёсткая конкуренция царит там, в их нормальной среде обитания, из которой они сюда выпали.

Но всё-таки допустима единственная точка соприкосновения, которую не проигнорирует ни одна из восьми. Шанс на возвращение «повозки», вдруг обнаружившей потерю части пассажиров. Если Она сама ухитрится убедиться в реальной возможности возвращения и убедит в этом компаньонок…

Но для того, чтобы было кому убеждаться и убеждать, сначала нужно уцелеть в единоборстве. Никто из товарок по несчастью Ей не поможет. Разве что одна, и то лишь потому, что недолетевшую удалось уговорить дать приют «партизанскому отряду». За это придётся пожертвовать частью фаворитов, но войн без потерь не бывает.

Во всяком случае, Она надеялась, что договор о приюте выполняется. Проверить не получается, прямая связь временно отсутствует.

Причём возобновление связи, буде таковое случится, ознаменует победное окончание войны.

***

…Он снова оглянулся и настороженно всмотрелся в лесную чащу. Никакого результата от этого взгляда по-прежнему не было. Преследователи маскировались, сливаясь с зарослями, и продолжали уверенно идти за ним. Ему никак не удавалось оторваться от погони.

Человек, одетый в грязную пятнистую куртку с капюшоном, сделал глубокий вдох и моргнул, стряхнув пот с ресниц. Затем в очередной раз перебежал к следующему дереву. Ещё парочка рывков, и он окажется на опушке…

Неподалёку раздался отчётливый треск сломанной ветки, и в небо, серое, затянутое плотными тучами, взмыла стая ворон. Птицы, рассерженно каркая, наматывали круги над верхушками деревьев. Они будто переговаривались, сетуя о том, что вот ведь, сидели себе, никому не мешали, и вдруг кто-то нагло вторгся, напугал их, вынудил покинуть облюбованные посадочные места.