— Давайте поприветствуем главного рефери наших сегодняшних умопомрачительных баталий, — подогрел ведущий собравшихся в студии. — Это любимец всех телезрителей, суперзвезда, нет, мегазвезда шоу-бизнеса… — и после небольшой интригующей паузы он выкрикнул: — Пе-е-е-е-етррр Калачников!! Встречайте!!

Трибуны тут же взорвались бурными аплодисментами, кое-кто даже встал, а Калачников буквально выпорхнул в залитый ярким светом софитов центр студии. В такие минуты Петр не чувствовал ни своих болячек, ни своего возраста, ради таких мгновений он, собственно говоря, и жил.

Дождавшись окончания оваций, ведущий обратился к мегасупергостю программы с этаким лукавым, интригующим выражением лица, свидетельствовавшим, что сейчас он скажет что-то очень смешное:

— Петр, дружище, ты участвуешь в нашем шоу уже не в первый раз. Значит, тебе у нас нравится?

По правде говоря, это был всего второй раз, но Калачников уточнять сей факт не стал.

— Ты попал в самую десятку! — витиевато подтвердил он. — У вас здесь круто! Полный отпад!

Видимо, чтобы развеять последние сомнения телезрителей в том, что он балдеет на этой передаче, Петр издал странный горловой звук, типа: «И-и-и-й-й-о хо-хо!», — и покрутил перед собой сжатыми кулаками.

— А как тебе нравится эта зверюга? — кивнул ведущий на торчавшую из сумки голову свиньи.

— Симпатяга! Может, ты в конце своей замечательной программы подаришь ее мне?

Просьба Калачникова была категорично, с ярко выраженным возмущением отвергнута:

— Даже не надейся!

— Почему?

— Ты ее сожрешь!

Студия грохнула, и вместе со всеми засмеялся и Калачников. Он опять покрутил перед собой кулаками, демонстрируя, что никогда ему не было так весело.

— Так я прав, ты хотел зажарить эту милашку?! — показушно нахмурился ведущий.

— Как раз наоборот… — запротестовал Петр.

— Что, сварить?!

— Нет, ничего плохого я не собирался ей делать. Просто у меня нет ни собаки, ни кошки, ни даже крохотного хомячка, хотя я давно хотел завести у себя какое-нибудь домашнее животное. Если бы ты подарил мне эту свинью, мы бы стали с ней друзьями и я бы выгуливал ее на поводке.

— Ну да, после стольких лет в шоу-бизнесе свинья вполне может показаться тебе лучшим другом!

Хохма была так себе, но благодарные зрители долго не успокаивались, аплодировали, топали ногами. Калачников намеревался что-то ответить, но тут его взгляд наткнулся на сидевшую на трибуне Волкогонову, и он осекся. Лицо Марины было буквально черным, она смотрела на Петра и, кажется, не верила своим глазам, не узнавала его.

Сегодня днем, как и всегда по будням, состоялась очередная танцевальная репетиция, и после нее Марина хотела уехать домой, но Петр с утра чувствовал себя неважно и попросил ее сходить с ним на запись шоу «Поставь свой рекорд» — неделю назад он договорился, чтобы засветиться и здесь. Это не должно было занять много времени, перезаписи таких программ из экономии средств практически никогда не делали. Но теперь он пожалел о своей просьбе.

Сглаживая заминку Калачникова, ведущий взял инициативу в свои руки:

— Хватит болтать, вернемся к нашим баранам, точнее, к нашей свинье! — заявил он, поворачиваясь к угрюмо стоявшим рядом атлетам. — Итак, мужики, давайте наконец выясним, кто из вас по-настоящему крут!

Он бросил монетку, чтобы определить очередность подъема свиньи конкурсантами, и состязание началось. Бедная хрюшка, уже было успокоившаяся в сумке, опять начала пронзительно визжать и брыкаться, затрудняя задачу спортсменам. Тем не менее один из них поднял сумку над головой сто сорок восемь раз, а другой — сто шестьдесят два. Парни подошли к конкурсу чрезвычайно серьезно, ответственно, было понятно, что их звездный час наконец настал. Не для того они сутками пропадали в спортивных залах, чтобы сейчас ударить в грязь лицом. Победа для каждого из них была делом принципа.

Следующий конкурс был таким же интеллектуальным, как и первый. Ассистенты закатили в студию «горбатый» «Запорожец», и две команды молодых балбесов стали по очереди забираться в него, стараясь в конце концов закрыть за собой все двери и окна. Из одной команды в машину поместилось восемь человек, а из другой — девять. При этом ведущий программы сыпал остротами по поводу лишнего веса и комплекции некоторых девушек и заявлял, что подобные конкурсы помогают практическому освоению «Камасутры». Кое-какие шутки вставлял и Калачников, но настроение у Петра было отвратительным.

После съемок он, как уже стало обычным, разыскал Волкогонову в холе у лифтов и сразу же полез на рожон.

— С меня хватит! — почти заорал Калачников. — Я не для того прошу тебя сопровождать меня, чтобы ловить твои презрительные взгляды. Даже спиной я чувствую твою ухмылку. Почему ты считаешь, что все люди как люди и только я занимаюсь чем-то непотребным?! Учти, я делал, делаю и буду делать то, что мне нравится, что я считаю нужным!

Этот гневный монолог вызревал в нем все последние дни, а поездка за город к Маминовым окончательно настроила его против Волкогоновой. У него в голове все еще звучал голос Бориса: «Эта сучка не может подняться до твоего уровня и пытается опустить тебя до своего!» Возможно, Петр просто сильно устал от бесконечного ожидания хоть каких-то положительных новостей относительно своих перспектив работы на телевидении: в таком состоянии люди, как известно, разряжаются на тех, кто рядом. «Я действительно цельный, состоявшийся человек, — думал Калачников, — и мне нет нужды перед кем-то оправдываться, а если кому-то не нравятся мои занятия, то пусть он катится ко всем чертям!»

Марина вначале оторопела от его неожиданной и, казалось бы, ничем не мотивированной вспышки ярости, но быстро взяла себя в руки.

— Ты можешь заниматься чем угодно, хоть душить руками кроликов перед телекамерой, — сухо парировала она, — но не претендуй тогда на роль властителя умов! Высокие рейтинги и высокая нравственность — понятия не тождественные. Кстати, я тоже устала… нет, я безумно устала от твоей двойственности. Когда мы встречаемся вне телевидения, ты остроумный, начитанный, интересный человек. А потом ты идешь и принимаешь участие в передаче, где люди поднимают свинью! Так где ты настоящий?! Где ты не притворяешься?!

— Если ты устала, я не буду тебя утомлять! — резанул он.

— Что это значит? — нахмурилась Марина.

— Это значит, что я уже не нуждаюсь в услугах персонального доктора! Баста!

Сорвавшись, он шел до самого конца, с громким свистом выпуская пар.

— А как же твое сердце? — растерянно спросила она.

— Я думаю, что в твоем присутствии у меня больше шансов заполучить очередной сердечный приступ, чем без тебя, — съехидничал Калачников.

Волкогонова залилась краской. Она хотела что-то сказать, но потом передумала и, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице вниз.