– Когда она вернется, – сказал Алонзо, стоя рядом со мной у входной двери, – то вернется по-настоящему.

Я кивнул, наблюдая, как она исчезает в автомобиле. Рука Алонзо легла мне на плечо.

– С ней все будет хорошо, – сказал он. – Она уже пережила худшее. Она сильная девушка.

Я снова кивнул. Тея была сильной. Сильнее всех, кого я знал: несколько лет выдерживала амнезию и не сошла с ума. Тем не менее, я словно затаил дыхание, пока дни медленно тянулись мимо, один за другим.

Ночью я сидел на своем диване в своем пустом доме, играл «Я последую за тобой во тьму» и молился, чтобы они навсегда вывели Тею из темноты.

* * *

Тея вернулась в мой технически последний день в «Голубом хребте», хотя Алонзо отказывался это признавать. Хоакин попросил прикрыть его дневную/вечернюю смену, поэтому около полудня я приехал в санаторий. Парковка была полнее обычного, и снаружи был припаркован автомобиль скорой помощи.

В комнате отдыха я начал переодеваться в форму, перебирал пуговицы, а сердце стучало.

«Она здесь. Она прямо здесь».

В коридоре раздались шаги, и дверь распахнулась.

– Ты здесь, – выдохнула запыхавшаяся Рита и схватила меня за руку. – Идем со мной. Сейчас же.

– Я не могу, – сказал я. У меня пересохло в горле.

– Ты должен, – уперлась она, и улыбка вспыхнула на ее лице. – Я настаиваю. Ты должен это увидеть.

– Но Делия…

– На хрен Делию. Идем.

Я последовал за ней наверх, в комнату отдыха. Доктора и персонал стояли по кругу. А в центре была Тея. В пижамных штанах и такой же рубашке. Босиком, волосы взъерошены, как будто она только что проснулась. Без макияжа, но светящиеся голубые глаза выглядели так, словно в них было все счастье мира.

«Она такая охрененно красивая…»

Алонзо стоял в стороне, наблюдая за происходящим с радостной улыбкой на лице. Делия держалась рядом со своей сестрой; выражение ее лица было настороженным, словно она пока не смела позволить себе радоваться.

Анна вела Тею, представляя ее людям, которые ухаживали за ней два года.

– А это медсестра Сара, – сказала Анна. – Ты ее помнишь?

– Да, – ответила Тея. – Привет, Сара. – Врачи дружно склонили головы, делая записи, пока Тея обнимала медсестру. – Я так рада с вами познакомиться. Снова и впервые. – Она засмеялась, и рябь чистой радости пробежала по комнате. – Я все это помню. Всех вас. Как будто медленно вспоминаешь сон.

Мои чертовы глаза обожгло, и я опустил голову, сжав челюсти. Последний раз я плакал на похоронах дедушки Джека и с тех пор ни разу себе этого не позволял. Но слезы, которые пытались пробиться сейчас, были другими. Легкими. Такими легкими, что пугали.

Но я не заплакал. Нет. Тея была в порядке. Она стояла там, и она была в порядке. Свободная. Мне больше ничего не нужно.

«Я могу выйти отсюда с поднятой головой».

Я повернулся к двери.

– Думаю, это все, – сказала Анна. – Доктор Милтон, не могли бы вы…

– «Guns N’Roses», – сказала Тея внезапно, как будто название вертелось на кончике языка, и она только что его обнаружила.

Я застыл.

– «Sweet Child O’Mine», – сказала Тея. – Боже мой, я помню.

Я обернулся. Тея шла мимо всех, прямо ко мне. Она не сводила с меня глаз и застенчиво улыбалась.

– И… Леди Гага. Одна из моих любимых.

Мое сердце остановилось, а затем забилось в два раза чаще. Делия хмурилась, но теперь Тея тихо пела:

– Я хочу твоей любви. Любовь, любовь, любовь…

Она была там. Стояла прямо передо мной.

Я ждал нашего обычного сценария, который мы разыгрывали сто раз.

Сколько уже прошло?

Врачи работают над моим делом.

Могу я звать тебя Джимми? У тебя добрые глаза…

– Привет, – сказала Тея.

Я тяжело сглотнул.

– Здравствуй.

Она склонила голову. Ее взгляд бродил по моему лицу, моим глазам, моему рту, изучая меня.

– Ты Джимми. Правильно?

На мне не было бейджа. Рита вытащила меня из комнаты отдыха, прежде чем я успел его надеть.

– Да. – Мой голос был грубым. – Это я.

Улыбка Теи вспыхнула, как чертово солнце после десятилетия серых облаков и дождя.

Она протянула руку и сказала:

– Приятно официально познакомиться с тобой, Джимми.

У меня не было слов. Я боялся открыть рот. Я взял ее руку, мягкую и теплую, и Тея, как обычно, от души тряхнула мою.

– Ого, это безумие, – сказала она со смехом, светясь от счастья. – Безумно и хорошо и просто…

– Чудо, – выдохнул я.

– Да. В точку. – Она подошла ближе ко мне, как будто мы были одни, а не в комнате, полной людей. – И я была права.

– Насчет ч-чего?

– Насчет тебя.

Ее улыбка была яркой, застенчивой и смелой одновременно. Тея все еще не отпускала мою руку.

– Ты мне не приснился.

Я впервые открываю глаза…

Больничная комната, слегка размытая. Меня окружили врачи. Симпатичная молодая женщина доктор по имени Чен сказала, что мне сделали операцию по восстановлению моей памяти. Я кивнула, мол, поняла, но на самом деле не поняла. Не совсем. Я теряла память? Они сказали, что у меня было всего несколько минут сознания, но это же бессмыслица. Я всегда была там. Просыпалась и засыпала. То, что они называли амнезией, казалось мне бесконечным сном в крошечной безвоздушной коробке. Операция вытащила меня, разбудила. Я снова могла дышать. Снова могла думать.

Я жива…

Радость наполнила меня адреналином.

Другой доктор с австралийским акцентом задал мне вопросы:

Помню ли я свое имя? Дату рождения?

Да и да.

Помню ли я автомобильную аварию?

Нет.

Я вспомнила, как мы вчетвером – я, Делия, мама и папа – стоим в фойе и делаем фотографию на мой телефон. На… выпускной Делии. Точно. Она была в головном уборе и мантии.

Это воспоминание было одним концом книгодержателя. Другим была больница, а между ними – пустые тома, страницы которых медленно заполнялись словами. Строки, слова, ароматы или фрагмент песни. Очередное знакомое лицо открывало дорогу новым воспоминаниям.

Делия оставалась рядом со мной все два дня, пока я была в больнице. Моя сестра словно бы постарела больше чем на два года. Каждый раз, крепко обнимая, она смотрела на меня так, словно я внеземная форма жизни. Все смотрели на меня – специалисты, медсестры, – а я смотрела на эту жизнь, которая была намного ярче и богаче, чем мне помнилось.