Элизабет слушает одинаковые истории и смеется в одинаковых местах, поскольку Стефан из тех, кто может сто раз рассказать вам одно и то же и все равно заставить рассмеяться — с таким изяществом и заразительной радостью льется его речь. Бо́льшую часть времени теперь он мучается со словами, но старые истории остаются безупречными, и улыбка на лице, когда он пересказывает их, все такая же искренняя. Он помнит Калдеша, потому что с ним связано его последнее приключение: поездка вместе с Богданом и Донной. Должно быть, после нее он почувствовал себя живым.

— Раньше я стригся в Эджбастоне, — говорит Стефан. — Вы знаете, где это?

— Никогда о таком не слышал, — отвечает Энтони. — Я раньше думал, что Дубай находится в Испании. Страшно удивился, когда узнал, как долго до него лететь.

— Там был парикмахер по имени Фредди. Его все звали Лягушонок Фредди, даже не знаю почему.

— Может, за длинный язык? — предполагает Энтони.

— За такой же длинный, как у вас, — улыбается Стефан. — Он был уже немолод. Наверное, уже умер, да?

— Когда это было?

— Господи, в пятьдесят пятом? Что-то вроде того.

— Тогда, наверное, умер, — говорит Энтони. — А может, он любил квакать?

Стефан смеется так, что под халатом трясутся плечи. Элизабет живет ради таких моментов. Сколько их еще осталось? Приятно побыть немного с мужем. Приятно не думать какое-то время о деле, хоть раз передав его другим. Где бы ни была пропавшая шкатулка, она может подождать. Джойс, вероятно, догадывается. Джойс всегда догадывается, когда что-то происходит. Рано или поздно Элизабет придется с ней поговорить.

Энтони заканчивает, и Элизабет роется в сумочке в поисках кошелька. Кошелек стал немного тяжелее, чем был до их поездки к Виктору.

— Даже не думай, — заявляет Энтони. — Самым красивым всегда бесплатно.

Элизабет улыбается Стефану в зеркале, и тот улыбается ей в ответ. Иногда любить — это так просто. Она решает на время выключить телефон. Смогут же без нее обойтись хотя бы денек. Ей, конечно, интересно, как Джойс и Ибрагим пообщались с Самантой Барнс, но сегодня она предпочла бы уделить внимание Стефану. Работа — это еще не всё в нашей жизни.

Энтони бросает на Стефана последний взгляд:

— Вот, совсем другое дело.

Стефан любуется своим отражением в зеркале:

— Вам когда-нибудь попадался парикмахер по имени Лягушонок Фредди?

— Фредди из Эджбастона? — спрашивает Энтони.

— Ага, тот самый, — говорит Стефан. — Он все такой же активный?

— Крепок как никогда, — отвечает Энтони.

— Лягушонок Фредди всегда в отличной форме, — кивает Стефан.

Энтони кладет руки Стефану на плечи и целует его в макушку.

Глава 36

Проникновение в здание с ордером на руках может доставить массу удовольствия. Утренние рейды, как правило, веселее всего, особенно самые ранние. Сначала съедаешь сэндвич с беконом в фургоне, а потом берешь наркоторговца, не успевшего надеть штаны. Иногда кто-нибудь пытается сбежать, выпрыгнув из задней части дома, и тогда можно наблюдать, как запыхавшийся сержант кладет его на землю ловким приемом из регби.

А иной раз злоумышленники прячутся на чердаке, и тогда приходится затевать игру в карты на лестничной площадке, пока они не попросятся в туалет.

Однако проникновение в здание без ордера — это совсем другое. Патрис расположилась у парковочного столбика, откуда открывается прекрасный вид на винный склад, «Логистику Сассекса» и въезд в промышленную зону. Крис приходится подождать некоторое время, пока из виду не исчезает пожилая дама в красном пальто. К своему удивлению, он обнаруживает, что окно уже взломано. Кто знает, как давно это было, но в этот конкретный склад мог проникнуть только очень храбрый или исключительно глупый человек. Крис предпочитает не думать, кем является он сам. Окно приводит его в небольшую кладовку для хранения чистящих средств. Пока никаких тревожных сигналов.

Медленно открыв дверь кладовки, Крис оказывается в большом помещении, уставленном коробками вдоль дальней стены. Интересно, что в них? Три потрепанных дивана расставлены полукругом около телевизора — такого старого, что он даже без плоского экрана. Тех, кто обычно сидит на этих диванах, сейчас нет. Шаги Криса эхом отдаются по бетонному полу, а от его дыхания в холодном воздухе поднимается пар.

В одном конце склада он замечает металлическую лестницу, поднимающуюся к деревянному модульному офису, образующему антресольный этаж. Крис видит на двери висячий замок. Наконец хоть какие-то меры безопасности.

Крис решает пока оставить коробки и подняться в офис. Что он ожидает там найти? Номера телефонов? Что угодно, если честно. Что угодно, чего нет у Элизабет, осознаёт он. Неужели действительно до этого дошло? Он мечтает перехитрить пенсионерку ради удовлетворения профессиональной гордости?

Может, там будет просто лежать героин. Разве он не станет тогда героем?

В здании никого нет, но Крис все равно как можно тише поднимается по решетчатой металлической лестнице. На небольшой лестничной площадке он видит окурки сигарет, а на двери офиса — нечто похожее на засохшую кровь. Несмотря на то что следы старые, он надеется не обнаружить за хлипкой дверью свежий труп.

Возможно, Крису придется ломать замок. Сработает ли наконец сигнализация? Пока ничего подобного не случилось, и это кажется странным. Крис начинает ощупывать висячий замок — и тот открывается у него в руках. Дверь не заперта.

Крис долго стоит неподвижно, просто прислушиваясь. Из кабинета не доносится ни звука. Со стороны склада он слышит лишь неравномерное металлическое позвякивание закрытых грузовых ворот, колыхаемых зимним ветром. Он нажимает на ручку и открывает дверь — очень осторожно, боковой стороной правого ботинка.

Сигналов тревоги по-прежнему нет.

Как Крис и надеялся, он замечает шкафы для хранения документов, а также угол деревянного письменного стола.

Зайдя в офис, он видит весь стол целиком. А за письменным столом, в удобном эргономичном кресле с высокой спинкой расположился Дом Холт.

С пулевым отверстием во лбу.

Глава 37

— Видите ли, я не могу сообщить об этом по телефону, — говорит Крис. — Потому что меня здесь быть не должно.

— Усек, — кивает Рон, пока они вместе с Джойс внимательно осматривают труп Доминика Холта с отстраненным видом людей, изображающих из себя профессионалов. — Значит, мы стали первыми, кому ты позвонил?

— Конечно, — отвечает Крис.

— Самыми первыми?

— Элизабет не взяла трубку.

— Не могу поверить, Патрис, что ты стояла на «шухере», — говорит Джойс, возвращаясь к маленькому диванчику, чтобы сесть рядом с ней.

— Он преподнес это как свидание. Я была полностью за, —