Найти он больше ничего не нашел. Обрезал дополнительные провода, что вели от щитка к ее телефонному аппарату. Смотал все и, отыскав в горе хлама целлофановый мешок, засунул туда и аппарат, и прилагающиеся к нему провода.

– Изыму, уж извини, – буркнул он, неодобрительно поглядывая в ее сторону. – Покажу, кому следует. Пока в неофициальном порядке, но разбираться все-таки буду, нравится тебе это или нет. Ладно, давай со слезами завязывай и поехали.

– Куда? – Люба горестно всхлипнула, чувствуя себя сейчас самым разнесчастным человеком на земле. – Некуда мне ехать, Гена!

– Не дури, мать! – прикрикнул тот на нее и потянул за руку с табуретки. – К Киму поедем. Тут тебе оставаться нельзя. Не факт, что еще где-нибудь какой-нибудь дряни не напихано. Я в плане микрофонов… Да, просто шпионский триллер какой-то получается. И кому ты вдруг стала так нужна, ума не приложу?..

Они вышли из квартиры. Люба тщательно заперла дверь и взяла Генку под руку. После всего, что случилось на дороге, и после всего, что открылось в ее квартире, ее немного пошатывало. И все так же отчаянно хотелось спать. Не говоря друг другу ни слова, они начали спускаться по лестнице, когда сверху их окликнула все та же старушка – соседка Жанки-парикмахерши. Пришлось снова подниматься к ней на этаж.

Выглядела та на редкость озабоченной и немного смущенной. Почему – открылось через минуту.

– Вы уж простите меня бога ради… – пробормотала она, потупясь виновато. – Бес попутал старую… Хотела смолчать…

– Да в чем дело-то? – нетерпеливо воскликнул Сячинов. – Вспомнили что-нибудь, так?

– Дело в том, что я и не забывала, – старушка махнула рукой в сторону Любы. – Умолчала, и все. Из-за нее и умолчала. Думала, ее дело молодое… как хочет она… А потом думаю, ну нельзя же так!

Сячинов выглядел так, будто собирался на прием к стоматологу. Физиономию всю перекосило, а зубы были плотно сомкнуты. О том, что тот с удовольствием тряхнул бы бабульку как следует, можно было и не догадываться, это было очевидно.

Любе тоже порядком надоело слушать ее бессвязный лепет. Хотелось побыстрее хоть куда-нибудь, лишь бы подальше от собственного дома. Подремать хотелось, подумать, ну и задать несколько вопросов парню, чье имя эта женщина определила как собачье.

– Был тут один, – выдавила наконец из себя старая женщина. – Уголовник…

– Кто?! – это они с Сячиновым выпалили одновременно, успев переглянуться и снова повторить в одно слово. – Кто?! Уголовник?!

– Да, – та кивнула седой головой и подняла на них виноватые глаза. – Стриженый весь, лысый почти.

– Есть среди твоих знакомых такие? – Сячинов метнул в сторону Любы злобный взгляд из разряда: «чего еще мы о тебе не знаем».

– Нет, – твердо ответила Люба и пожала плечами. – Всех моих мужчин вы знаете. Так что там с этим парнем?

Рассказ о парне оказался весьма занимательным.

Оказалось, что крутиться тот в их дворе начал совсем недавно. Дней восемь-десять, никак не больше. Сначала все больше с местными алкашами за столиком просиживал, но глазами все на их подъезд косил. В карты и домино с ними не играл, спиртного не употреблял. Посидит, посидит, да и уйдет. Чего сидел тогда, спрашивается?

Потом она его дважды уже на лестнице встретила. Хотела было рассмотреть его как следует, но тот голову вогнул и прошептал едва слышно: «Ступай, мать, мимо и забудь». Она пошла и забыла. А потом на днях его возле Любиной двери засекла. Поздно уже было, на улице стемнело, а он возле двери…

– Он не звонил, не стучал? – заинтересовался Генка Сячинов.

– Нет. На корточках сидел возле двери и нос свой зачем-то в замочную скважину совал, – проговорила женщина и глянула на Любу. – Ты уж извини, если твоего ухажера выдала.

– Да не мой это ухажер! – воскликнула Люба. – Нет у меня таких знакомых! И с чего бы это моему знакомому совать нос в замочную скважину?!

– Ага… – молвил Генка. – Если только не пытаться этот самый замок открыть… Ладно, я вот что хотел спросить. Вы не заметили никаких особенностей во внешности этого парня? Ну, кроме короткой стрижки? Может, шрамы, особенности какие-нибудь в одежде, наколки.

– А это чего такое? – насторожилась старушка, с возрастающей нетерпеливостью поглядывая на свою дверь.

– Татуировки. Помните, может быть, из юности? Раньше писали: не забуду мать родную, или что-то наподобие.

– А-аа, вон что! Как же, были такие у этого бритого. Аккурат здесь вот, – она вытянула вперед морщинистые руки и ткнула правым указательным пальцем в свое левое запястье. – Он когда лицо-то от меня прятал, я и посмотрела вниз. А там что-то синее синее, много так. Что именно, не рассмотрела, но эта самая татуировка была точно.

– Послушайте, а узнать его смогли бы?

– Узнать… Кто его знает, смогла бы или нет, – было видно, что женщина о своем откровении уже пожалела. Тяжело вздохнув, пробормотала, – Если только по фотографии.

Еще минут десять Генка договаривался с ней о визите к нему в кабинет. Уж как он ее уламывал, как уламывал, не поскупившись даже на комплименты о ее наблюдательности. Под финал прошелся по гражданской позиции всех живущих в регионе, и все-таки уговорил.

– Ладно, – печально вздохнула старая женщина, подводя черту под его уговорами. – Приду. Чего уж… А что случилось-то, Люб, пропало что-нибудь?

– Да… Пропало…

Генка вышел из подъезда совершенно изменившимся. До своей машины шел, едва не насвистывая. Сел за руль, с третьей попытки закрыл свою дверцу, и голосом, в котором определенно проскальзывал азарт, произнес:

– Так-то значит, Люба, завертелось все, да?

Она сочла за благо промолчать. Не до того ей было сейчас. Другие мысли терзали, не давая покоя.

Причастен ли Ким к начинке в ее телефонном аппарате? И если причастен, то кому он сумел проговориться о бумагах в доме Савельевых? О том, что он сделал это умышленно, Люба не думала. Этого просто не могло быть. Ким не такой. И она тут же принималась выдумывать все что угодно, лишь бы это придуманное его оправдало.

А что, если здесь ни Ким, ни Савельев ни при чем, а кто-то очень удачно использовал установленное им подслушивающее устройство? Что, если это тот самый парень, которого видела соседка? Уголовник или кто он там на самом деле…

– Знаешь, что странно? – Генка молчал до самого дома Кима, пока не заглушил мотор машины, молчал, а тут вдруг заговорил, да весело так, на подъеме. – Странным является то, что этот малый, кажется, спас тебя сегодня от смерти.

– Как это?! – Любе пришлось отвлечься от разглядывания окон квартиры Кима и сосредоточиться на Генкиных словах. – Что ты хочешь этим сказать?

– То, что пара человек из сегодняшних зевак видела на месте происшествия коротко стриженного парня в черной футболке и черных брюках. А один утверждал, будто бы именно этот парень и выдернул тебя из-под колес джипа. Я поначалу как-то не очень поверил в версию коротко стриженного, но теперь посмотри, как все сходится! Как думаешь, что все это означает?