Отлично. Даже на этом этапе версия Брюса кажется более правдоподобной.

Зажужжал интерком, и Лора попросила меня подойти.

– Если вспомнишь, что не все было так, как ты рассказала полиции, то сейчас самое время поделиться этим с Кэрол. Если после присяги ты дашь ложные показания в суде, ни Кэрол, ни я не сможем тебе помочь.

С этими словами я извинилась и вышла, пообещав вскоре вернуться.

– Алекс, это миссис Харвинд, мать Рут. Знакомый сказал ей, что дочь поехала к нам, и она пришла поговорить с тобой.

В коридоре скромно стояла женщина средних лет, взволнованная и заплаканная. Я представилась и отвела ее в конференц-зал, объяснить, что происходит. Рут просила не рассказывать матери о случившемся, и я не стала упоминать, что она сидит у меня в кабинете.

– Мисс Купер, вы должны найти мою девочку. На нее пришла повестка из суда Квинса по семейным делам, потому что она опять убежала из приюта, в который ее поместили.

– Как давно это было? – Я была полностью сбита с толку, потому что Рут не в том возрасте, чтобы жить в приюте.

– Две недели назад. Это все тот парень, Уоким, он прячет ее в своей квартире. Моя девочка выглядит взрослой, но ей всего пятнадцать.

– Пятнадцать?

Я усадила миссис Харвинд и объявила ей, что Рут у меня. Раз у нее повестка, то закон обязывал меня выдать девочку суду.

– Лора, позвони в прокурорский отдел. Спроси сержанта Марона и передай ему, чтобы немедленно выслал сюда человека. Женщину-детектива и еще кого-нибудь.

Вряд ли удастся избежать проблем. Девочка наверняка станет всем перечить. Рут и Кэрол сидели у меня в кабинете, так что я устроила миссис Харвинд в конференц-зале, а сама вышла на лестницу ждать детективов. Еще до того, как они появились, из лифта вышел мужчина лет сорока, с двумя банками содовой в руках, и направился к Лоре. Я услышала, как он спросил про Рут.

– Извините, вы Уоким? Я Алекс Купер, один из прокуроров, ведущих дело Рут. Мы почти закончили. Не могли бы вы подождать в кабинете Кэрол до конца беседы?

Без малейшего намека на протест он попросил передать Рут содовую, а сам направился обратно к лифту. Нечего ему ошиваться поблизости, когда я скажу Рут, что она не может вернуться к любовнику.

Сержант Марон и детектив Керри Шрегер появились через пару минут.

– Могут возникнуть проблемы. У меня тут сидит очень грозная девочка-тинейджер, которой нужно явиться в суд в Квинсе. Побудьте рядом, хорошо? А потом поможете мне туда ее доставить.

Я вернулась в офис. Марон и Шрегер остались за дверью, но Рут мгновенно поняла – что-то не так.

– Давай сначала, Рут. Когда ты родилась?

– Я же сказала, мне девятнадцать, – ответила она, косясь в приоткрытую дверь на полицейских. – А они тут зачем?

– Я не спрашивала, сколько тебе лет, Рут. Я хочу знать дату твоего рождения.

Она была сообразительна, но, как и многие из нас, плохо считала в уме. Год, который она назвала, делал ее шестнадцатилетней.

– А твоя мать говорит, что тебе пятнадцать. Это правда?

Рут схватила со стола свод законов по уголовному праву и запустила им в окно. Томик пролетел в каких-то дюймах от моего правого уха.

– Ненавижу мать. Вы это хотели услышать?! Брюс Джонсон не насиловал меня, да. Брюс Джонсон дал мне десять баксов, чтобы я его ублажила. И я это сделала! Хотите знать еще? Это не был мой первый раз! – Из ее глаз потекли слезы. – Уоким убил бы меня, если бы застал с Брюсом. Но Уоким ничего мне не дает. Ни денег, не одежды, ни подарков. Вы бы тоже согласились, если бы вас приперло.

Я дала ей салфетки и постаралась успокоить:

– Ты же понимаешь, что нельзя явиться в суд, поклясться говорить правду, а затем солгать. Я понимаю, что Брюс плохой человек, но нельзя сажать его в тюрьму, только чтобы спастись самой. Ты сказала Уокиму, сколько тебе лет?

Она шмыгнула носом:

– Он знает правду. Знает, что мне пятнадцать.

– Ты понимаешь, что его могут арестовать за то, что он занимается с тобой сексом? Ведь ты несовершеннолетняя. Если ты хочешь вести себя как взрослая, Рут, то тебе придется отвечать за последствия. – Я помолчала. – Мать ждет тебя в коридоре.

Она вскочила, громко ругаясь, и нацелилась проскочить мимо детективов. Я велела Керри задержать ее. Потом усадила Рут на стул и объяснила ей, что она должна предстать перед судом по семейным делам, потому что нарушила условия прохождения исправительной программы и самовольно отлучилась из приюта.

– Ты можешь сделать все по-хорошему. Я разрешу тебе уйти с матерью, вы сядете на такси и поедете в Квинс. Или можешь пойти по трудному пути. Это означает, что детективы наденут на тебя наручники и отвезут в суд, как преступницу.

– Да идите вы все в задницу! Я никуда не пойду ни с ней, ни с копами! – Она снова закричала и даже пнула стол. – Мне плевать, что станете со мной делать, потому что я убегу, и Уоким заберет меня домой?

Сержант Марон отцепил от пояса наручники и вопросительно посмотрел на меня.

– Думаю, клиентка предпочла сложный путь.

Рут посмотрела мне прямо в глаза и плюнула в меня через стол. Плевок попал на старое судебное постановление, что лежало сверху на стопке бумаг.

– А ты, сука, еще получишь свое. Надеюсь, ты…

– Ты ведешь себя, как пятнадцатилетняя, – заметила я. – Лучше помолчи. Рут, разве ты не понимаешь, как тебе повезло, что у тебя есть мать, которая заботится и…

– Где Уоким? – заверещала она. – Я хочу домой, к Уокиму!

Керри Шрегер сковала ее руки за спиной, а я позвонила в Службу поддержки свидетелей, чтобы попросить нашего социального работника, Маргарет Фирик, поехать в суд по семейным делам вместе с Рут, ее матерью и детективами. Неожиданно в кабинет явился Пэт Маккинни и заорал, заглушив даже вопли Рут:

– Что тут у вас происходит?! Это прокуратура Купер, здесь люди работают!

Я попросила сержанта Марона пойти в кабинет Кэрол, привести Уокима, вынести ему строгое предупреждение за сожительство с несовершеннолетней и отправить домой.

Наконец все участники разыгравшейся драмы были готовы покинуть мой кабинет, прихватив с собой Рут Харвинд. Но к тому моменту, как я отправила их в суд, позвонила полицейскому надзирателю Брюса, чтобы выяснить, может ли он аннулировать условно-досрочное освобождение на основании совращения несовершеннолетней, проглотила обезжиренный йогурт и разобралась с кучей записок, пробило уже четверть пятого и пора было идти в федеральную прокуратуру.

Благодаря летним отпускам в лифте почти никого не было. По дороге в Хоган-плейс я поболтала с секретаршами и свернула на Центр-стрит, потому что это был самый короткий путь к офису Ким Макфедден.