Я полезла в свою битком набитую сумочку, чтобы достать повестки. После моего падения сумка перевернулась, и теперь в ней вместо обычного беспорядка царил хаос.

– Как ты здесь что-то находишь? – вопросил Чэпмен, глядя на помаду, компактную пудру, платок, упаковку «Тик-так», четыре ручки и бумажник, пытаясь добраться до папок с повестками.

– А что вам известно о краже в музее Гарднер?

– Это не наша специфика. Но мы уже десять лет сотрудничаем с бригадой, которая ведет то расследование. Они уверены, что рано или поздно похищенное где-нибудь да всплывет. Поэтому они тоже пристально следят за аукционами. Надеюсь, вы слышали про Янгсворта и Коннора?

Больше всего на свете Майк ненавидел признаваться федералу, что о чем-то не знает. Поэтому вместо него призналась я:

– В Бостоне есть два человека – Уильям Янгсворт и Майлз Коннор. Янгсворт торгует антиквариатом, привлекался несколько раз по мелочи, а Коннор – профессиональный вор, специализируется на предметах искусства. Оба сидели в тюрьме во время кражи в музее, но все говорят, что если они не спланировали эту операцию, то уж точно знали о ней. В прошлом году Янгсворт заявил, что может поспособствовать возвращению пропавшего Рембрандта в обмен на пять миллионов долларов вознаграждения, которое обещало ФБР, и на неприкосновенность его с приятелем. Знаете про кусочки краски?.

Еще одна пятерка Джоан.

– Естественно, – фыркнул Чэпмен. – Нам все про это известно. Эти уроды вырезали картину из рамы прямо на месте.

– Именно. Так вот, Янгсворт передал одному из бостонских репортеров несколько таких кусочков, чтобы доказать, что он знает, где картина. Наши эксперты их исследовали. Они не с оригинала, то есть не с украденного Рембрандта. И это последняя информация по той краже.

– А кто ваш эксперт? Не могли бы назвать имя?

– Понятия не имею. Но выясню до завтра.

Следующие полчаса мы отбирали документы, которые я по праву могла изучить на данном этапе расследования. В шесть пятнадцать Мерсер предложил закругляться.

– Нам надо успеть в ритуальный зал, потому что прощание назначено на семь. Возможно, удастся поговорить с друзьями или родственниками Марко Варелли.

Прощание с Варелли проходило в маленьком мрачном похоронном бюро на Салливан-стрит, в неприглядном квартале к северу от Хьюстон-стрит. Мне случалось здесь бывать – тут жил Винсент Трепло Жигант, который бродил по улицам в халате и болтал сам с собой, пока его не упекли в федеральную тюрьму.

Я шагнула из кондиционерной прохлады машины Мерсера на раскаленный тротуар у похоронной конторы Цуппело.

– Как думаете, тут есть телевизор? – поинтересовался Майк.

– Ты же не станешь смотреть «Последний раунд» на глазах у скорбящих? – воскликнула я. – Позвони матери, когда мы будет уходить, и узнай, какой был вопрос, ладно? Потерпи без игры хоть один вечер.

Мы назвали свои имена менеджеру похоронной конторы.

– Здесь сейчас только миссис Варелли. Вы немного рано. Вы друзья покойного?

– Дальние родственники, – ответил Майк.

Мистер Цуппело скептически посмотрел на нас с Чэпменом и перевел взгляд на темнокожего Мерсера.

– Северный итальянец, – пояснил Майк, – с примесью сицилийской крови.

И показал Цуппело свой значок. Владелец бюро провел нас в убогий ритуальный зал. Запах более тридцати цветочных композиций – в основном красных гладиолусов и желтых гвоздик – был особенно удушающим в летнюю жару. Открытый гроб стоял в алькове в дальнем конце зала, а миссис Варелли сидела рядом, сжимая четки. Серый траурный пиджак висел на ней мешком, и, казалось, за последние двадцать четыре часа она выплакала все слезы.

Майк пихнул меня локтем в бок.

– Узнай у нее, может, она согласится ненадолго покинуть эту духоту и гроб мужа. Подружись с ней, Куп. Прояви сочувствие – если еще помнишь, как это делается.

Майк и Мерсер остались стоять у двери, а я подошла к вдове:

– Миссис Варелли, я Александра Купер.

– Приятно познакомиться, мисс Купер. Вы, наверно, знали Марко?

– На самом деле нет, миссис Варелли. Пройдемте со мной в другую комнату, я объясню вам причину визита.

– Мы прожили вместе шестьдесят два года, мисс Купер. За все шестьдесят два года ни одной ночи не провели раздельно. Что я стану без него делать? – Она схватилась за гроб и заговорила, обращаясь к мужу: – Я отойду на минутку, Марко. Узнаю, что нужно этой юной леди.

Она протянула мне руку в белой перчатке, я подхватила ее под локоть, помогая встать.

– Все здесь считают, что я только что приплыла из Неаполя. Есть ли у меня место на кладбище? Не нужна ли мне квартира? Или билет обратно на родину? Я родилась в Ньюарке, в Нью-Джерси. Прожила здесь всю жизнь. А эти люди думают, что я дура. Думают, я продам картины Марко или превращу его студию в клуб Молодежной христианской организации. А я хочу только, чтобы Марко поднялся и пошел со мной на обед в «Да Сильвано», мы бы сели на улице, как всегда в теплую погоду. Художники бы поглядывали на Марко с уважением, а Марко поглазел бы на молодых девушек. Я бы выпила пару бокалов вина, и мы отправились бы домой, счастливые. После шестидесяти двух лет вместе мне очень одиноко, мисс Купер. Вы хотите что-то продать или купить? – Пока она говорила, я провела ее мимо Майка с Мерсером в пустую мрачную комнату, ожидающую очередное хладное тело.

Со своей прямой осанкой, хрупким телосложением и живым умом миссис Варелли казалась воплощением элегантности.

– Я помощник окружного прокурора, миссис Варелли. Работник прокуратуры.

– Неужели кто-то совершил преступление здесь.

– Я работаю над одним делом. Расследую убийство женщины, чье тело полиция нашла на прошлой неделе. Судя по всему, мистер Варелли вел с ней дела. Мы с детективами хотели зайти к нему, задать несколько вопросов. Но потом узнали о его кончине. Примите мои глубочайшие соболезнования. Не хотелось бы обременять вас, но, вероятно, вы могли бы назвать имя помощника вашего мужа, который…

Она еще больше выпрямилась и ударила себя кулаком в грудь:

– В своей работе он доверял только мне, мисс Купер. У него было несколько помощников, что выполняли физическую работу – передвигали крупные предметы, – занимались поставками, иногда он брал учеников. Но… от меня у него не было секретов. А кто та убитая женщина?

– Кэкстон. Дениз Кэкстон.

Миссис Варелли резко отвернулась. Она смотрела в сторону и молчала.

– Вы знали ее?

– О покойных нельзя говорить плохо, ведь так?

– Что за дела у нее были с вашим мужем?

– Как и у всех остальных, мисс Купер. Вы знаете, чем занимался Марко?

– Должна признать, что до этой недели никогда не слышала его имени. Но все, с кем я беседовала, заверили меня, что он был замечательным человеком.