его надежных стен, она оказалась беззащитной перед силами, что стремились окутать ее тревожными чарами.

Бедда понимала, что лучше бы вернуться в дом и накрепко запереть за собой дверь. Однако в то же время была уверена, что не сможет уйти, пока не узнает, что же там светится. Голубоватый свет казался жутким и прекрасным одновременно.

Даже Хульда, вероятно, ощутила нечто подобное, потому что все-таки вышла следом за Беддой. Стоя рядом на росистой лужайке, они не могли оторвать глаз от странного зрелища – удивительной беседки. Розовые плети окутывали стены и крышу, а в самой середине этого кокона светилось нечто изумительное, будто сгусток бесчисленных световых точек, по краям таявших в тонкой дымке. Дамам показалось, что под увитой розами крышей что-то движется. Беседка Гортензии превратилась в святилище, посреди которого неудержимо переливался и сверкал сияющий шар.

В благоговейном молчании Бедда и Хульда направились к таинственному свету, будто кто-то тянул их на веревке. Когда до беседки осталось несколько шагов, повеяло таким холодом, что Хульда обхватила себя руками за плечи и задрожала.

– Осторожнее, – шепотом обратилась она к Бедде. – Может, все-таки не стоит…

Но было поздно: увитые розами стены расступились перед ними, и открылся вход в беседку. Внутри зияла светящаяся дыра. Чайный стол и стулья, на которых они не так давно сидели, должно быть, исчезли в дыре, потому что в беседке не осталось ничего, кроме сверкающего тумана, сгустившегося в центре в ярчайшую точку. Бедда и Хульда испуганно вскрикнули, не в силах отвести глаз, а тем более броситься бежать.

Именно так, наверное, выглядела бы полная луна, упавшая в шахту колодца. Стоит перегнуться через парапет – и не удержишься, ведь лунный свет неудержимо зовет за собой в глубину.

Серебристый холод обволакивал ошеломленных дам. Клубы прозрачной пелены проносились мимо них, неудержимо стремясь вперед. Ярко светящиеся точки взвивались вверх, будто брызги, и Бедде с Хульдой казалось, что они опустились на дно глубокого колодца, пронзив водную гладь, которая одновременно была диском луны, а за ней ждала Вселенная с тысячами сверкающих звезд.

«Врата в другой мир», – промелькнуло в голове Бедды, которая даже в оцепенении заметила, что в клубящейся дымке виднеется что-то темное. Там, где прежде был лишь туман, Бедда на мгновение разглядела безрадостный пейзаж. Поросшие мхом болота тянулись бесплодной грядой, над головой нависало бескрайнее свинцово-серое небо. От этой унылой картины судорожно сжималось сердце. Ей показалось, она слышит, как над холмами свистит резкий ветер. И еще раздавался какой-то звук, источник которого она не понимала. Достаточно было сделать всего несколько шагов, и окажешься среди колючих пучков вереска, которого никогда не видывали на просторах Холмогорья.

Где же находилась эта неведомая пустошь, куда сейчас распахнулось окно?

Пейзаж исчез, как будто невидимая рука смыла краску с холста. Навстречу Бедде с Хульдой снова заклубился туман. Шум, однако, не пропал и даже усилился. И теперь, когда чуждое видение исчезло, Бедда узнала не дававший ей покоя звук, словно смятенным чувствам было не под силу впитывать сразу множество впечатлений, кроме как одно за другим.

Это были шаги. Без сомнения. Шаги, отдававшиеся эхом от сухой песчаной почвы пустоши. Кто-то приближался сквозь туман. Шелест вереска и шаркающие, скребущие звуки говорили о том, что это существо тащит за собой нечто тяжелое. Не в силах собраться с мыслями, Бедда обернулась к Хульде, которая стояла рядом с ней, округлив от страха глаза и не двигаясь с места. Что же мешало им наконец убежать и спастись?

Воздух вокруг них задвигался, призрачные вуали закружились в безумном танце, как будто кто-то мешал длинным шестом варево в огромном чане, который когда-то, в другой жизни, был розовой беседкой Гортензии. Ночной сад словно опустился под воду. Перед глазами роились неясные точки, усиливая головокружение, охватившее беспомощных дам. Хульда упала на колени. Барабанная дробь шагов загрохотала совсем рядом.

Стремительно развернувшись в ту сторону, Бедда увидела, что из глубины молочного тумана вынырнуло нечто темное. К ее ужасу, это нечто обрело очертания пугающей фигуры, высокой и худой, а за ней снова неясно показался пейзаж с серой горной грядой. Но вот из тумана с кошачьей быстротой мелькнула тень, и Бедду так безжалостно схватили за левое плечо, что она вскрикнула от боли. Она попыталась разглядеть неведомую тварь, но варево из тумана и сияния, в котором она тонула, было настолько густым, что Бедда не видела ничего дальше кончика своего носа.

Ей оставалось лишь догадываться, кто или что сжимает ее будто в тисках, отчего охвативший Бедду ужас безмерно усиливался. Она отчаянно напрягла все силы, но тщетно. Шаг за шагом ее неумолимо тянуло вперед. В памяти всплыли жуткие создания из древних легенд: тощая кобыла с длинными когтями, мохнатые крысы, тролли и оборотни. Вскоре Бедда почувствовала, что ноги ей царапает колючий вереск. Но что значила эта мелочь по сравнению с предстоящим знакомством с тварью из потустороннего мира?

– Помогите! Помогите, я не хочу умирать! – услышала Бедда свой отчаянный крик, и звучал он так же пронзительно, как визг зайца, за которым гонятся собаки.

В тот же миг она почувствовала, как что-то вцепилось в ее одежду сзади. Теперь невидимому чудовищу приходилось тащить двойной груз, потому что это Хульда с мужеством, порожденным отчаянием, намертво вцепилась в юбку подруги и не отпускала, хотя их обеих, пусть и чуть медленнее, все так же неумолимо тянуло в неизвестность.

Только сейчас Бедда заметила, что правой рукой она по-прежнему сжимает кочергу. Не до конца отдавая себе отчет в происходящем, она наугад ткнула железным заостренным шестом в туман. Удар пришелся по чему-то твердому. Тогда она ткнула сильнее, почувствовала, как острие пронзило шкуру твари и вонзилось еще глубже, и изо всех сил вцепилась в кочергу.

Протяжный вопль разорвал воздух. От этого жуткого тонкого завывания у Бедды кровь застыла в жилах. В этом вое отчетливо слышалась даже не боль, а неприкрытая злоба, холодная жестокость и горькая досада. Никогда прежде в Холмогорье не раздавался подобный звук, а если и раздавался, то уже изгладился из памяти квенделей за века благодушного забвения.

Бедда, теряя сознание, почувствовала, что хватка на ее плече ослабла, а потом и вовсе разжалась. В этот миг кочерга рывком выскользнула у нее из рук – видимо, застряла в глубокой ране отступившей твари. Судя по всему, неожиданное сопротивление разрушило колдовство.

Туманные облака постепенно рассеивались, и жуткий крик тоже терял силу, становился все слабее и слабее, словно чужой мир и все, что ему принадлежало, вернулись за невидимую границу. Мерцающие