что они в безопасности, потому что стоят на стороне тирана, только обманывали самих себя. В игре за власть каждый был пешкой, и никто не был освобожден от необходимости жертвовать.

Мои дамы были тенями самих себя. Сабиум продолжал настаивать, чтобы мы все смотрели его маленькие сеансы пыток, и он отказался позволить мне отпустить их из тронного зала. Для него это был просто еще один способ доказать, что у меня здесь нет настоящей власти.

Мои руки на коленях сжались в кулаки — единственный признак моей ярости. Я была верна немногим. И любая моя верность могла зайти так далеко. Тем не менее, эти женщины были на моей стороне в течение многих лет. Я была обязан им любой защитой, которую могла предоставить.

Если бы обстоятельства были другими, я бы с удовольствием наблюдала, как распадается Сабиум.

Выбор, который он сделал за свою долгую жизнь, гарантировал, что и гибриды, и фейри не успокоятся, пока он не умрет. У него не было возможности отступить. Его единственным выходом было продолжать свои попытки уничтожить их и украсть их силу, чтобы использовать ее против них.

Потеря амулета потрясла его до глубины души.

Даже несмотря на то, что он отказывался признать это.

— Он что-то знает, — прошипел Сабиум. — Все они работают против меня.

Гибрид был почти мертв, его крики были немногим больше, чем слабые стоны. Напрасная трата времени. Глаза Лизвет встретились с моими, широко раскрытые и наполненные слезами. Ярость охватила меня, и я смотрел на нее сверху вниз, пока она не опустила взгляд.

Зачем мне рисковать собой, чтобы защитить этих женщин, когда они даже не могут контролировать свои собственные реакции?

Я глубоко вздохнула.

— Я думаю, если бы он что-то знал, он бы уже рассказал тебе, муж, — сказала я.

Сабиум медленно повернул голову, пригвоздив меня взглядом. Я подняла бровь, глядя на него, мое сердце бешено колотилось в груди. Быстрым взглядом я указала на придворных, наблюдавших за нами.

Он глубоко вздохнул. Этот безумный огонек медленно исчез из его глаз.

— О, очень хорошо.

Он взмахнул рукой в воздухе.

— Все вон.

Придворные молчали, но они не колебались. Никто не толкался, но через несколько мгновений тронный зал опустел.

Тишина затянулась. Мне потребовалось одно мгновение, чтобы оценить это, даже когда я готовилась к ярости Сабиума.

— Ты забываешься, моя королева, — прошипел он.

Странный вид безрассудства клокотал в моей груди. Я наклонила голову.

— Я верю, что это ты позволяешь своим эмоциям затуманивать твое суждение. Мой король.

Удивление промелькнуло в его глазах.

— Ты смеешь…

Дверь с грохотом распахнулась. Я выдохнула, задержав дыхание. Сабиум с рычанием повернулся к двери.

— Простите, что прерываю, ваше величество. Произошло событие.

Я взглянула на охранника. Не один из моих. Надеюсь, один из моих шпионов будет присутствовать на этой встрече.

— Прекрасно, — сказал Сабиум.

Он медленно поднялся со своего трона и наклонился ближе ко мне. Я отказалась отклоняться.

— Будь очень осторожна, — пробормотал он. — Мы оба знаем, что тебе есть что терять, больше, чем мне.

Он повернулся и зашагал прочь, оставив меня дрожать.

У ребенка были зеленые глаза. И каким-то образом, всякий раз, когда я гуляла по территории замка, он оказывался там. Всегда сбегая от какой-нибудь горничной или няни.

Я игнорировала его, когда могла. Когда на нас смотрели, я делала минимум, необходимый, чтобы избежать худших слухов.

Каждый раз, когда я видела его, ярость прожигала меня насквозь, а головная боль пульсировала за глазами. Я с улыбкой на губах передавала его обратно той няне, которая за ним гонялась, и удалялась в свои комнаты, где часами лежала в постели.

В конце концов, я прекратила свои прогулки на улицу, разъяренная тем, что у меня отняли мою единственную радость.

А потом он начал находить меня внутри замка.

Ему было две зимы. Я знала, что он охотился не на меня сам. Это было нелепо. Либо Сабиум играл в игры — дразнил меня этой медленной пыткой, — либо за это был ответственен кто-то другой.

Если бы это был не Сабиум… Тот, кто решил поиграть со мной таким образом, умер бы, моля о пощаде. В минуты тишины в этой постели я предавалась фантазиям о теле, раскачивающемся на виселице, превращающемся в пепел в огне или тащащемся за моей любимой лошадью.

Возможно, с ребенком мог произойти какой-нибудь несчастный случай. Я могла бы спланировать, чтобы это произошло, пока меня не было в замке. Быстрое падение, сломанная шея, и я, наконец, снова смогу ходить по территории.

Сабиум знал бы. Он всегда знал. И он не даровал бы мне быстрой смерти. Нет, он позаботился бы о том, чтобы моя смерть длилась неделями.

Единственным утешением, которое у меня было, была моя библиотека. Каждый день я проводила там часы, сидя в своем любимом кресле, не обращая внимания на придворных, которые пытались завоевать мое расположение.

И прятялась от ребенка.

Пока однажды я не услышала знакомый звук.

Хихиканье.

Шлепанье крошечных ножек по дереву. Раздражение боролось с яростью. Он завернул за угол, опираясь на полку, и его лицо просияло.

— Мама.

Я закрыла глаза и боролась с желанием швырнуть книгу в окно.

— Мама?

Теперь ближе.

Я открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на меня, его крошечное круглое личико светилось радостью. Он протянул руки так, как это делают такие дети, ожидая, что я посажу его к себе на колени.

Я наклонилась.

— Я не твоя мать, — прошипела я.

Его лицо сморщилось. Он открыл рот и завыл.

Кто-то сдавленно ахнул, и я подняла взгляд. Та же темноволосая няня, что и в тот первый день. Она была ответственна за это. Каждый раз была ответствененна.

Я бы увидела ее мертвой.

Наши глаза встретились. Ее рот был открыт, выражение ужаса. Как будто я была монстром.