Второй монстр тоже поднялся на ноги и бросился на юного Оленя, но Мило уже был готов к этому. Да, вначале он допустил промашку, можно сказать, свалял дурака из-за той вороны, но во второй раз такой ошибки не совершит. Юноша взревел, выставил навстречу своему противнику зажатый в обеих руках меч и выросшие на голове рога. Дикий Волк попытался отбить удар клинка рукой – в воздух взлетело два отрубленных грязных когтистых пальца. Чудовищную тварь эта потеря не остановила – благополучно увернувшись от меча, Дикий Волк вцепился в грудь Мило и принялся обмениваться с ним ударами.

А Трент тем временем нашел-таки своими пальцами глаза Дикого Волка, заставив противника дико заорать. Ослепший, оглушенный болью Дикий Волк попятился назад, разбрасывая ногами валяющиеся на полу кости. Но, ослепнув, Дикий Волк не утратил остальные органы чувств, и с помощью обоняния нашел лежащего на полу, истекающего кровью Трента. Дикий Волк бросился вперед, однако атака вслепую закончилась для него плачевно. Трент был готов к ней и встретил Дикого Волка с поджатыми к животу ногами. Он принял на них противника – так цирковой жонглер ловит, лежа на спине, брошенный ему бочонок – а затем резко выпрямил ноги. Дикий Волк подлетел в воздух, перевернулся, рухнул в открытый люк подвала и исчез в его темной глубине.

Трент поднял голову, увидел, как борется со своим противником Мило. Юноша попытался поднять Дикого Волка на рога, но тот успел нанести Оленю встречный удар в челюсть. От удара голова Мило откинулась назад, он ударился затылком о пол, и Дикий Волк немедленно нацелился, собираясь вцепиться юноше в горло.

Но прежде чем клыки чудовища достигли цели, Трент успел подскочить, схватить Дикого Волка за плечи и отшвырнуть его от юного Оленя. Дикий Волк резко ударил Трента локтем в солнечное сплетение и заставил его сложиться пополам. Трент задохнулся и опустился на колени. В глазах у него плясали искры.

Дикий Волк посмотрел на Трента, обнажил в кривой ухмылке свои острые пожелтевшие зубы. Шкура Дикого Волка была заляпана кровью и экскрементами, на загривке виднелись остатки головной повязки с обломанными перьями – единственное напоминание о том, что этот зверь был когда-то человеком, пусть даже и дикарем. Хмыкнув, Дикий Волк вновь переключил свое внимание на юного Оленя, готовясь прикончить его. Дикий Волк жутко рассмеялся, затем внезапно замолчал, вздрогнул и, захрипев, опустился на колени перед юношей, а к Тренту в это время постепенно начало возвращаться дыхание. Дикий Волк покачнулся и повалился вперед, ударившись головой о холодный каменный пол. Из живота чудовища торчала глубоко человеческая бедренная кость. Мило стоял, машинально вытирая руки, из которых он только что выпустил расщепленную кость, с помощью которой покончил со своим противником. По лицу юноши было заметно, что он до сих пор не верил, что ему удалось это сделать.

– Отлично, парень, – прошептал Трент, понемногу приходя в себя.

Из подвального люка донесся булькающий рев, Мило и Трент тревожно переглянулись друг с другом. Трент, сделав над собой усилие, выпрямился, а Мило заметался по залу, нашел выроненные мечи, взял себе свой клинок, а Вольфсхед протянул другу. Трент сжал меч в руке и повернулся к открытому люку.

– Отойди назад и будь начеку. Всякое может случиться, – сказал он Мило, осторожно подбираясь ближе и заглядывая через край отверстия.

Ослепленный Лесовик больше не казался чудовищем, когда лежал, скорчившись, на каменном полу темного подвала.

В нем сейчас даже появилось что-то человеческое. Шея у Лесовика была вывернута под неестественным углом, из горла вырывался булькающий стон. Даже отсюда, сверху, Трент рассмотрел, что у дикаря сломана шея. Обнаружив это, Трент спрыгнул вниз и наклонился над лежащим на спине Лесовиком. Опустившись на колени, он приблизил свое лицо к лицу Лесовика, смотревшего в пустоту.

– Когда-то ты был человеком, – сказал юноша с Холодного побережья. – Скажи мне то, что мне нужно знать, и я прекращу твои мучения.

Дикарь шевельнул губами, поморщился и с трудом выдавил.

– Ты… Такой же… как я… – он попытался улыбнуться и даже издал что-то, похожее на скрипучий смех.

– Где твой господин? Где мне найти Лукаса?

Смех начал затихать, жизнь покидала тело Лесовика. Трент тряхнул дикаря за плечи, на сломанной шее неестественно, как у куклы, качнулась голова. Лесовик облизнул свои пересохшие губы и тихо промычал:

– Мур… Режь… мур.

– Что ты сказал? – переспросил Трент, приставляя свой клинок к шее Лесовика. – Просишь, чтобы я тебя зарезал?

Несчастный, бывший когда-то Лесовиком, уже отходил. Он в последний раз судорожно втянул раскрытым ртом воздух.

– Мур, – прохрипел Лесовик и навеки застыл. Трент сердито ткнул умершего в грудь, сам взвыл от досады, рассыпая проклятия и повторяя последние загадочные слова Дикого Волка.

– Мур режь, – тихо сказал сверху Мило. – Режь мур.

Трент немедленно замолчал, поднял лицо к свету, взглянул в сияющие глаза склонившегося над люком юного Оленя.

– Режь мур, – повторил Мило. – Хеджмур. Лукас в Хеджмуре, Трент.

Дрю не имел ни малейшего представления о том, где он находится. Знал только, что лежит на груде мягких шкур и накрыт такой же теплой мягкой шкурой. Дул прохладный ветер. Морской, насыщенный ни с чем не сравнимым запахом соли. До этого Дрю спал и видел во сне образы тех, кого он любил. «Может быть, я продолжаю спать? – подумал Дрю. – И это играет в игры со мной моя память?» Окружающий мир был затянут густым, непроницаемым для глаз туманом.

Дрю сел на шкурах и с удивлением увидел идущую к нему сквозь туман женскую фигуру. У женщины была блестящая, словно Луна, кожа цвета слоновой кости и яркие серые глаза, которыми она пристально следила за тем, как Дрю пытается подняться на ноги. Лицо у женщины было молодое, внешне она казалась не старше самого Дрю, но волосы у нее были седые, заплетенные за спиной и украшенные на голове раковинами и перьями. На женщине был пятнистый, коричнево-черный плащ из кожи какого-то животного с отделкой из черного меха на отброшенном за плечи капюшоне. Из-под свободного плаща проглядывали ее бледные плечи.

В одной руке женщина держала белесый деревянный посох, сразу напомнивший Дрю плавник, которые обычно прибивало волнами вдоль всего Холодного побережья. Рукоять посоха была украшена перьями и маленькими костями. Другую руку женщина протянула к лицу Дрю, а затем опустила вниз и задержала свои пальцы над раной в животе Волка. Немного помедлив, она прикоснулась пальцами к коже Дрю, и он вздрогнул, как от удара электричеством.

– Вижу, что тебе стало лучше, Серый сын, – сказала женщина.

– Лучше? – Дрю оглянулся назад, на груду брошенных прямо на камни звериных шкур.

– Когда мы выловили тебя из реки, ты умирал, но теперь твоя сила вернулась к тебе. Болезнь отступила.

Дрю машинально провел ладонью по своему животу, расстегнул пуговицу на рубашке, взглянул. Рана больше не была болезненно-бледной, зарубцевалась, покрывшись новой, нежной и розовой, кожей.