улице Осипенко, в барачном рабочем районе. Однажды после бомбёжки в руины превратился соседний дом, это зрелище Володя запомнил на всю жизнь.

С маленьким Володей попеременно сидели его тётки – старшие сестры мамы, которых в семье было шестеро – милые и добрые женщины. Военное лихолетье приносило мало радостей, но под новый год для Володи всё-таки устраивали ёлку, и он – совсем ещё малыш – танцевал вокруг неё. Он танцевал повсюду – с дошкольного возраста. В праздничные дни его непременно просили: «Давай, Вася, спляши!» – и он «выдавал русского». Во дворе его называли именно Васей – из-за фамилии.

Васильевым повезло: отец прошел всю войну и в 1945-м вернулся домой. После войны семилетний Володя поступил в хореографический кружок Кировского дома пионеров. Улыбнулся случай: на улице, когда он гулял, ожидая маму из поликлиники, соседский мальчик Слава, знавший, как и все во дворе, что Володя любит плясать, позвал его в танцевальный кружок. Когда он вошёл в зал, ребята разучивали вальс. Володя быстро повторил движения. Педагог Елена Романовна Россе сразу отметила одаренность мальчика и, когда закончились занятия юных танцоров, предложила ему позаниматься и в старшей группе. А ему Елена Романовна показалась женщиной из сказки. Всё в ней было необычно: и лёгкий аромат духов, и элегантность, и грациозные движения. Окрылённый, он поздно вернулся домой. Мама плакала – куда пропал Володя? Отец, конечно, задал ему трёпку («Мама, как всегда, стала меня защищать», – вспоминает Васильев) и запретил впредь посещать кружок. «Но я втихаря продолжал всё-таки туда ходить», – вспоминает Васильев. Так продолжалось месяц. А потом Елена Романовна попросила Володю придти с мамой. «Мама, тебя вызывают в Дом пионеров» – «А что ты натворил?» – примерно такой диалог прозвучал в комнате на улице Осипенко.

…Выйдя из кабинета Россе, мама расцеловала Володю. «Елена Романовна сказала, что у тебя талант, что тебе обязательно надо учиться танцу!». После этого разговора отношение родителей к увлечению сына поменялось. Они осознали, что Володя делает серьёзные успехи, и стали гордиться необыкновенно одарённым сыном! В следующем году он занимался уже в городском Дворце пионеров, в знаменитом ансамбле песни и пляски, которым руководил его основатель – Владимир Сергеевич Локтев. Вместе с локтевцами Васильев в 1948-м году впервые выступил в концерте на сцене Большого театра с русской и украинской пляской. Там он увидел танцовщиков балета и был покорён гармонией классического танца. Там же, в коридоре Большого, перед зеркалом, спотыкаясь в фольклорных сапожках, он принялся повторять увиденные движения… Его, как и Екатерину Максимову, ждало балетное училище.

Балетная юность

«Мы с Володей учились в одном классе балетной школы. Вместе поступили, всю учебу, можно сказать, просидели за одной партой, вместе закончили. Потом нас обоих взяли в Большой театр, и там мы всю жизнь проработали бок о бок», – рассказывала Екатерина Максимова. Они подружились в 1949-м году.

В балетном классе Катя Максимова была самой маленькой и самой талантливой. Их поставили в пару. Именно её девятилетний Володя Васильев считал хорошей партнёршей! Училась Катя сперва у Лидии Рафаиловой, позже – у Елизаветы Гердт. Своих педагогов она с благодарностью вспоминала всю жизнь, а в классе Гердт занималась много лет и после окончания училища.

Она быстро обратила на себя внимание, несравненно танцевала в детских партиях, в балетах-сказках: Белка в «Морозко», маленькая Маша в «Щелкунчике», Аистёнок в одноимённом балете. В балете «Дон Кихот» выбегала на сцену в роли Амура. А миниатюра «Соловей» на известную «романсовую» музыку Александра Алябьева стала всесоюзно знаменитой: режиссёр Григорий Александров включил её в свой фильм-концерт «Человек человеку», в котором с изобретательностью и размахом коробейника показал, чем богато советское искусство. Первая популярность не вскружила голову: Максимова оставалась прилежной, терпеливой ученицей прославленных педагогов.

Они взрослели, Владимир уже тонул в огромных глазах Кати – и душой художника не мог определить их неуловимый цвет, пока не нашёл единственно точное слово: «Они пёстрые!». О личном Максимова рассказывала так: «Я не могу сказать, что мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Мы долго еще приглядывались друг к другу, познавали друг друга. Меня часто спрашивают: «А как Васильев за вами ухаживал?» Понимаете, времена-то были другие. Мы были счастливы просто прогуляться по улице, посидеть на лавочке. Самое большее – если голодные были, ходили в мхатовскую столовую, там можно было картошки купить и гречневой каши. И нам этого хватало. Конечно, всякое было. Володя пользовался огромным успехом у женщин, у него были увлечения. Но так, наверное, проверялось что-то. И, в конце концов, настал момент, когда мы поняли: все-таки я и он – это то, что надо каждому из нас».

Илл.30: Екатерина и Владимир

О том же самом Владимир Васильев рассказывает по-своему, но диссонанса с воспоминаниями Максимовой здесь нет: «Общаться мы начали, когда мне было 9 лет, а ей 10. Не знаю, когда у нас возникла любовь. Наверное, нам тогда было уже по 15, может, по 16 лет. До этого мы относились друг к другу, как все мальчики к девочкам относятся. Наша любовь вспыхнула как-то по-юношески. Разные, конечно, моменты были в наших отношениях. И горечь была, и боль, и многое еще. И расставались даже. А потом опять все-таки сошлись. Ведь вся жизнь… она не течет ровно. Вот река – то вздувается от дождей, то выходит из берегов, то поднимается, то волнуется. Так же и наша жизнь. Она вся – река, река, река…».

В последнем классе школы стало ясно, что они друг для друга – лучшие партнёры. На государственном экзамене Максимова и Васильев танцевали вдохновенно, легко. «Мы с ней чудеса творили тогда, такие поддержки, которые потом уже никогда не делали. Мне было очень легко с ней», – это слова Васильева.

Поженятся они в 1961-м, когда третий год будут служить в Большом. Забегут в ЗАГС после репетиции, распишутся – и обратно, в театр. Но вернёмся в стены балетной школы.

…Учителями Васильева были Михаил Габович и Алексей Ермолаев. Когда Васильев «погряз» в двойках по алгебре, встал вопрос о его отчислении из училища… Габович эмоционально встал на защиту самого талантливого своего ученика – и Васильеву позволили пересдать алгебру летом. По специальным (балетным) дисциплинам Васильев учился только на «отлично». Он был учеником неутомимым, ищущим – всё брал у педагогов, но многое подсматривал и «на стороне». В то время было заведено так: мужчины танцевали на низких полупальцах и рядом с воздушными балеринами на пуантах они смотрелись несколько статично. В 1957-м году,