– Вот дура! Куда ее понесло?

Из наших дневных разговоров я поняла, что соседей она не знает, но рада тому, что они вообще есть, что не так страшно находиться в поселке, когда поблизости есть «живые люди». Но вряд ли она отправилась к соседям. Я, проваливаясь в снег, отправилась по следам на поиски моей подруги. Было тихо, безветренно, но холодно, мороз щипал щеки. Я не помню, сколько прошла, то и дело сворачивая в какие-то заснеженные, хотя и хорошо освещенные уличными фонарями переулки, улочки, пока не увидела большой темный куль в сугробе – застывшую человеческую фигуру.

– Лара, дорогая, ну разве так можно?! – Я схватила ее за плечи, попыталась поднять из сугроба.

Она смотрела куда-то сквозь меня, по щекам ее катились слезы.

– Ты куда собралась на ночь глядя? Чего ты боишься? Ну-ка, поднимайся скорее, застудишь себе все, деток не будет! Давай-ка, моя хорошая, вставай, обопрись на меня, пойдем домой… Ночь, зима, мороз, разве так можно?

Она встала, послушная, безвольная, как лунатик, и пошла, пошла со мной, и я крепко держала ее за плечи.

Это была болезнь, вне сякого сомнения. И, к сожалению, не лунатизм. А что-то посерьезнее, типа затянувшегося раскаяния, отравленного страхом.

Потом было горячее вино, посиделки возле камина до глубокой ночи, разговоры обо всем и ни о чем, и все это на фоне тихого и ненавязчивого, как воздух, джаза.

И ни слова, как всегда, об убитом старике.

– Я связался со своими друзьями в Москве, – говорил Дворкин возбужденно, блестя глазами. Он даже не представлял себе, как в ту минуту он рос в моих глазах. Я, подсадив его на мои проблемы, как на наркотик, эгоистично пользовался этой его зависимостью, и теперь пожинал плоды его кропотливой и непрекращающейся работы. – И они нашли эту женщину Марию Иванову, вот откуда мне известен фактический адрес ее проживания.

– Деревня Чиверово, Мытищинский район, – пробормотал, пряча глаза, мой друг адвокат. – Но это же твоя деревня, у тебя же там дом! Что-то я вообще ничего не понимаю… Кто сейчас проживает в твоем доме? Может, твоя домработница? Но ее, кажется, звали Зоя.

– Дима, у меня дом номер шесть по улице Зеленой, а это – номер семь! Это адрес Дениса, моего друга. Но его фамилия Синельников. Это точно.

– Правильно! Фамилия мужа этой дамы, с позволения сказать, – продолжал Дима, – действительно Синельников. А вот сама Мария Петровна оставила себе девичью фамилию – Иванова. Вероятно, она была ей дорога. Редкая же фамилия. Так что ты можешь сказать об этой Марии? А, Гриша? Что тебя с ней связывает? Вот! Я был прав, прав, когда намекал тебе, что все неприятности, которые обрушились на голову бедной Тамары, связаны с тобой! – воскликнул Дима. – Теперь-то ты не станешь этого отрицать? Смотри сам: Тамара – твоя любовница, Маша – твоя соседка! Ты теперь будешь отрицать, что у вас с ней что-то было?

Я закрыл глаза.

– Я должен был рассказать вам все с самого начала, просто я не думал, что это настолько важно… – сказал я, и перед моим внутренним взором возникла картинка. – Фотография… Дело в том, что моя встреча с Тамарой была не случайной.

– В смысле? – Оживился Дворкин и плеснул себе водки. – Вам по пять капель?

– Валяйте! – махнул рукой вконец расстроенный Дмитрий. – Я вот чувствовал, чувствовал, что здесь что-то не так… Сейчас еще откроется, почему ты не дал ей номер своего телефона…

– Если бы вы меня хорошо знали, то не поверили бы в эту бредовую историю, будто бы я оказался в Саратове случайно, что меня туда забрал какой-то мой друг, что он забыл меня в гостинице… Кажется, так я вам рассказывал, да, Борис, Дима? Так вот. Все началось с одного памятного вечера в доме Синельниковых. Мы ужинали, потом играли в карты, в какой-то момент Маша с Денисом отвлеклись, кажется, один из детей поранил руку… А я остался в комнате один, заскучал, взял в руки альбом с семейными фотографиями и принялся листать. Вот там-то я первый раз и увидел фотографию девушки на качелях, потрясающе красивой девушки. Что-то подсказывало мне, что расспрашивать о ней Машу было бы нетактично, тем более что мне пришлось бы объяснять, чем же меня так привлек этот снимок… Ну не мог я сказать Маше, которая и так смотрела на меня особенным взглядом, что я, можно сказать, влюбился в эту девушку на качелях.

– Значит, все-таки особенный взгляд… – вздохнул Дима. – Она была влюблена в тебя? У вас был роман?

– Постойте, Дмитрий, дайте ему договорить, – Дворкин не спускал с меня глаз. – И?.. Ты начал расспрашивать о ней Дениса, правильно я понял?

– Да. И он сказал мне, что это вроде бы родственница Маши.

– Ты сказал ему, что тебе понравилась девушка? – перебил меня Борис.

– Да. Я тогда выпил, был расслаблен и немного потерял контроль над собой. Да, думаю, я сказал, что не прочь бы с ней… Ну, вы понимаете… В то время у меня уже были испорчены отношения с Лидой, она редко появлялась дома… Словом, я так сказал Денису. И он, смеясь, ответил мне: дерзай! Я спросил его, где она живет, эта красавица, и он пообещал мне раздобыть адрес. И раздобыл.

– Значит, ты поехал в Саратов специально, чтобы встретиться с ней?! Я не верю своим ушам! – воскликнул Дмитрий.

– Да уж, Гриша, удивил, так удивил, – крякнул Дворкин. – Но ты же сказал, что познакомился с ней в баре.

– Я приехал, нашел ее, проследил, зашел следом за ней в бар и потом разыграл наше знакомство, как по нотам… Вы даже представить себе не можете, насколько я был удивлен, когда, разыскав ее по адресу, который дал мне Денис, и увидев ее, я понял, что в реале она еще красивее, чем на фотографии. Она невероятно красива, сексуальна, восхитительна! И если бы она не пригласила меня к себе домой, я устроился бы на коврике перед ее дверью. Вот такие дела.

– Ну, хорошо, ты сам организовал эту встречу, я понимаю, понравилась женщина… Но почему телефонами-то не обменялись?

– Это не связано с тем, что она родственница Маши, поверьте… Можете назвать это романтизмом, идиотизмом… Думаете, что я хотел ее скрыть от всех? От кого? От Дениса? Так он сам дал мне ее адрес.

– Кстати, где он его взял? – спросил Дворкин. – Он не рассказывал?

– Взял из записной книжки жены. В этом нет никакой тайны.

– Дмитрий, вы понимаете, что вообще произошло? – Борис раскраснелся, вспотел. История нашего знакомства с Тамарой настолько его увлекла, что он протрезвел на глазах.

– Получается, что у твоей Тамары, старик, есть еще одна родственница – Маша, – сказал Дима.

– Сестра? – Дворкин склонил голову набок, да так и застыл в форме вопроса. – Думаю, что две девушки, приблизительно одного возраста, если считаются родственницами, то скорее всего они – сестры, кузины…

– Да… – неуверенно проговорил я, в который уже раз со стыдом признавая, что ничего не знал о Тамаре и начал узнавать о ней лишь после того, как она попала в беду и я занялся ее поисками.