Князь сидел за большим письменным столом – полный, седоватый, в хорошем костюме… Она представляла его иначе – перед ней сидел отец, родной человек, но ничего в нем не было похожего… кареглазая брюнетка, в мать, Настя ничуть не походила на авторитета.

И все же было общее…

Он долго молча разглядывал ее, Насте игра в «гляделки» надоела первой:

– Я принята?

– Завтра в десять, – он поднял бумаги, будто отгораживаясь…

Она не сказала… Ни о матери, ни о себе – ни о чем. Сначала решила, что поработает, узнает отца поближе, тогда… потом решила не говорить – в память о матери: та не говорила – не считала нужным, – и Настя не скажет. Как там было: «Он нам ничего не должен, мы ему… Идем своими дорогами», – мать знала, что делала.

* * *

– И не сказала? – Звонарев, устроившись на заднем сиденье джипа, крутил в пальцах ручку.

– Нет, – Настя задумчиво смотрела на плывущий за окном город.

– Жалеешь?

Она помолчала.

– Да нет, наверное… В конечном итоге я сделала дальше больше, чем планировала: не вывалила на него «Я твоя дочь, заботься обо мне!» – заставила полюбить себя такой, какая есть. Видишь, фирму оставил, письмо…

– Любопытно, что там, – буркнул капитан.

Настя улыбалась:

– Я тебе расскажу… наверное. А вообще-то… – она тряхнула вспыхнувшей темными искрами гривой, – чего тянуть? Сейчас и прочту!

Девушка вытащила конверт, решительным движением оторвала край и достала простой листок А4. Не удержавшись, Звонарев наклонился и начал читать через ее плечо; один Харон, сосредоточенно крутивший руль, не проявил интереса.

«Здравствуй, Настюшка. Не мастак я писать письма, даже из тюрьмы не писал – да и, честно говоря, некому было, – но с тобой объясниться должен. Наверное, я мертв, раз ты это читаешь – значит, получила компанию и все, что ей принадлежит… Смешно представить ярость Маринки.

Деньги и всякую мелочь оставил ей, чтобы не устраивала проблем с судами и прочей дребеденью, – лучше тебе спокойно вести дела, без «напрягов»; через год-полтора заработаешь столько же и купишь, что пожелаешь. За эти годы ты изучила тонкости; знаешь людей, способных помочь стандартными и нестандартными методами; умеешь и, главное, можешь принимать решения… Это в тебе от меня.

Не удивляйся, я с самого начала знал, что работаю с дочерью, – ты не хотела говорить, я торопить: ждал, когда посчитаешь нужным. С первого дня заметил в тебе свои черты – силу, волю, характер… хорошо, не внешность – мама твоя была красавицей, но ты и ее обошла. Когда отказалась от моего неприличного предложения, я стал наводить справки и все выяснил…

Прости, дочка, что не было рядом, когда нужен человек, способный поддержать… Я действительно не знал, что ты есть, что вы живете в другом городе… клянусь, если бы твой дед не умер, я убил бы его сам! Понимаю, что компания – малая часть того, что я должен возместить, – но больше возможности нет.

Шайтан в курсе всего: на первых порах поможет управиться с бойцами, решить трудности…

Рад, что наконец все выяснилось.

Прощай. Целую. Отец».

– Это все объясняет… – Настя аккуратно вложила листок обратно.

– Что объясняет? – Звонарев чувствовал себя участником мелодрамы.

– Цветы… – девушка, улыбаясь, снова смотрела в окно. – Каждый раз, как прихожу на кладбище, нахожу свежий букет. Понять не могла, кто носит… Носил…

Она часто задышала, наклонила голову… капитан видел, как блестят, падая на пол, прозрачные слезинки. Такой момент наступает при потере близких – можно держаться, отвечать на улыбки, разговаривать… и в одну секунду потерять контроль. Слезы не остановить, когда падает, громко шурша, первый ком земли на деревянную крышку; или когда в крематории гроб медленно, под классический «Реквием», опускается в страшную печь… Боль захлестывает, и становятся неважны старые обиды – ты можешь стоять и смотреть, как любимые уходят навсегда… Стоять, смотреть и плакать.

– Ну-ну… – капитан протянул ладонь между сидений и легко сжал теплую руку девушки.

– Да я так… не сдержалась, – она посмотрела, улыбнулась и мягко освободила руку. – Плакать нет времени: будем искать тварей, все это устроивших.

– С чего начнем? – Звонарев понял: ищет способ переключиться.

– С кафе «У Ромы», что на трассе. Я поставила бойцов, но пока тихо. Поедем, пообедаем.

Харон, не проронивший ни слова, развернулся. ДПС по-прежнему игнорировали машину с номерами «ААА» – джип беспрепятственно выехал из города…

Капитан размышлял о причудах судьбы и находил, что они чаще жестокие, чем поучительные…

Маленькое кафе – деревянный домик с резными ставнями и крошечной, на две машины, парковкой – пряталось в небольшой осиновой роще. Внутри два квадратных стола с четырьмя стульями по периметру, пол из грубых досок выглядел неопрятным, на стене плохая копия «Моны Лизы» да Винчи – собственно, ни на чем больше глаз посетителя не останавливался. Клеенчатые, в ромбик, скатерти прожжены во многих местах (а на входе табличка «Не курить!»), солонки и перечницы светятся в косых лучах пустотой, в промышленном холодильнике за мутноватым стеклом сохнут четыре плошки разного салата. Украшением – по мнению хозяина – служило большое пыльное чучело пумы в натуральную величину, поблескивающее в углу стеклом искусственных глаз.

Рома – невысокий брюнет, около тридцати, в черной майке и шортах – сидел на улице и жевал черешню, смачно выплевывая косточки под ноги. Крепкий, когда-то, возможно, даже спортивный, сейчас он подобрал десяток лишних килограммов – зарос таким жирком, выдающим страсть к лени и слабоалкогольным напиткам. Черные, средней длины волосы липли к влажному лбу, карие внимательные глаза чуть прищурены, изучают округу… Он встрепенулся, увидев поворачивающий к кафе джип.

Настя вылезла первой – закрыв глаза, глубоко втянула носом чистый, напоенный густым смолистым запахом воздух.

– Давно не была на природе, – она посмотрела на стоящего рядом Звонарева. – Грибы, ягоды… Всегда любила.

– Лично я последнее время часто на ней оказываюсь… и все с последствиями, – капитан покрутил головой, разминая шею.

– Осина, – девушка легко провела ладонью по шелушистому стволу. – Бабка моя не любила, Иудиным деревом называла, – она ковырнула ногтем янтарный комочек смолы. – По мне, дерево как дерево, не хуже других.

– Что, в воспоминания кинуло? – Звонарев улыбался.

– Воздух, наверное! – она тряхнула головой, улыбнулась. – Ну что, пообщаемся с Ромой?

– Давай… Где, кстати, твои люди?

– На трассе «Хонду» видел?

– Нет, внимания не обратил.

– А она там есть! – Настя рассмеялась. – Ни к чему «светиться» раньше времени.