— Землетрясение? — Шен схватился за стену, пытаясь устоять на ногах. Рядом упала Кала-ана. Ильян единственный сидел, и потому не пострадал вовсе.

— В этих краях? — лекарь осторожно поднялся и подошел к темнеющему провалу двери. — Едва ли. Нужно проверить…

Шен Шен окинул лекаря взглядом и покачал головой.

— Я схожу.

— Не пытайся уйти от ответа, господин Шен.

Шен Шен пожал плечами. Отчасти лекарь был прав, и от ответа уйти хотелось, и притом — отчаянно. Шен попросту не знал, какую именно нужно говорить правду, слишком уж много ее было разной. Но в то же время он был вполне искренним сейчас и хотел помочь. Не Кала-ану же посылать, на ней и вовсе лица не было.

В коридоре висела в воздухе пыль, забивавшаяся в нос и горло. Шен кое-как разогнал ее и зажег лампу. Огонь едва-едва светил, то и дело становясь совсем бледным, но его вполне хватало, чтобы понять, что разрушений нет. Дойдя до конца, Шен нащупал рычаг. Дверь, к его ужасу, поддалась не сразу. Последовали несколько жутких минут, когда Шен чувствовал себя в ловушке. Наконец древний механизм заскрежетал, и дверь открылась.

В первую минуту ничего нельзя было различить из-за висящей в воздухе пыли. Стоны и крики в этом чаду звучали еще зловещей. Когда руки его коснулись чьи-то холодные пальцы, Шен сам едва не закричал, но вовремя прикусил язык. В дыму и чаду послышался сип, пальцы разжались, а сквозь облако медленно оседающей пыли проступил силуэт Цзюрена. На его плечо опирался молодой кочевник.

— Это последний.

Шен посмотрел вниз, на распростертое у ног тело наемника, из спины которого торчал меч.

— Ты жуткий человек, Дзянсин.

— Думай об этом как о свершившемся милосердии.

— Нет, я про это, — Шен указал наверх. Пыль понемногу осела, и теперь луна и звезды ясно освещали полуразрушенную пещеру через огромный провал там, где когда-то был свод. Статуя богини рухнула и развалилась на куски, видно стало, что она сделана из такого же серовато-желтого камня, что был везде вокруг, и серебра там лишь нетолстый верхний слой. — Или она сама упала?

— Отчаянные меры, — кивнул Цзюрен. — Помоги.

Шен подставил плечо, и вдвоем они втащили теряющего сознание кочевника в коридор и кое-как добрались до потайной комнаты.

— Мальчик ранен.

Лекарь стянул халат, бросил его на пол, и кочевника уложили на это скудное ложе.

— Помогите, госпожа Кала-ана, — попросил Ильян, опускаясь на колени. — Шен Шен, я все еще жду ответа.

Шен прислонился к стене и скрестил руки на груди. Цзюрен, жадно пьющий воду, оторвался от бурдюка и глянул с интересом.

— О чем речь?

— Наш друг, господин Шен, знал наемников Джуё, и достаточно близко. И я хочу услышать, кто же его нанял и что приказал сделать. То, что все мы здесь оказались, совпадение весьма сомнительное.

— В самом деле, — согласился Дзянсин.

Шен прикрыл на секунду глаза, собираясь с мыслями. Он сейчас не видел в правде ни вреда, ни пользы. Очевидно было, что свое задание он провалил, и никакого чудесного снадобья не существовало в помине. По крайней мере, здесь, в этих руинах, и сейчас. Оставалось надеяться только, что Джуё удастся как-то уболтать, скормить ему правдоподобную байку. И не было никакого смысла что-то сейчас утаивать от товарищей по несчастью.

— Меня послал Джуё.

— Как мы и полагали, — кивнул Цзюрен. — Что ему нужно?

— То же, что и вам, — пожал плечами Шен. — Снадобье.

— Он болен?

Шен неуверенно покачал головой.

— Нет. Нет, не думаю. Но подобное снадобье дает власть, а власть князь боготворит.

— И дорого он за эту власть платит? — поинтересовался Дзянсин.

— Жизнь за нее готов отдать, — сухо ответил Шен.

* * *

Следующие полчаса все они просидели молча, думая каждый о своем. Ильян так и вовсе ни о чем не думал. Голова кружилась, и он просто сидел, прислонившись затылком к стене, и рассматривал фреску. Дева-древо глумливо подмигивала ему. Хочешь, мол, волшебную пилюлю? Обратись, братец, за ней к богам.

— И что теперь делать? — спросил Шен Шен, ни к кому особо не обращаясь.

— Искать другой путь, — глухо отозвался мастер Цзюрен.

— У вас есть выбор, — сухо сказал Шен Шен. — У меня его нет.

— Джуё переживет, — фыркнул Цзюрен.

— Джуё — возможно. Я — нет.

Шен Шен поднялся и принялся беспокойно ходить по комнатушке. То и дело он останавливался, чтобы резко сменить направление. Из-под ног его поднимались клубы пыли.

— Сядь, — попросил Ильян, прокашлявшись.

Шен Шен опустился на сундук и пальцами впился в колени.

— У Джуё моя семья. Если я не принесу желаемое, сестра и мать мои погибнут.

Они снова замолкли. Тихо, так же молча, выскользнула из комнатушки Кала-ана. Спустя несколько минут послышался ее вопль.

— Девочка обнаружила разрушения, — хмыкнул Цзюрен.

Ильян, почти задремавший, открыл глаза.

— Что там случилось?

— Потолок рухнул, — невинно отозвался Цзюрен. — И пара стен. И за одной я кое-что обнаружил.

Ильян сел.

— Что там вообще стряслось?

— Как я уже говорил, — прежним невинным тоном продолжил Дзянсин, — стена рухнула, и за ней обнаружилась шахта. Как я и полагал, наемников Джуё интересует здесь железо.

— Железо?

Ильян повернулся к Шен Шену.

— Железо, мой невежественный друг, это редкий и ценный металл. Не такой уже редкий, впрочем, раз тут есть целая шахта…

— И зачем он Джуэру? — спросил Шен Шен. — Есть множество иных, менее затратных способов заработать.

— Мечи из железа прочнее и смертоноснее бронзовых, — пояснил Цзюрен.

Шен Шен нахмурился.

— И Джуэр, стало быть…

Договорить он не успел: в комнату вбежала юная ведьма и замерла у двери, уперев руки в бока и дыша тяжело и гневно. Заговорила, путая языки:

— Вы вломились в мой дом! Вы разрушили все! Осквернили Богиню!

— Мы спасли твою жизнь, — продолжил Шен Шен. — Это, последнее, особенно непростительно.

— Вы!..

— Мы приносим извинения, госпожа Кала-ана, — примирительно сказал Цзюрен. — Мы сделали все это, но у нас не было выбора. Земли Акаш были нашей последней надеждой, поэтому мы пришли сюда. И я не видел иного способа победить людей Джуё, кроме обрушения свода. Но мы виноваты перед тобой.

Эти слова, а еще больше спокойный тон, которым они были сказаны, немного успокоили девушку. Она пробормотала что-то себе под нос, села на сундук и замерла, глядя прямо перед собой. Снова повисло молчание. И вновь нарушил его Шен Шен.

— Неужели даже нечего предъявить Джуё?

— Ты не лжешь? — спросил задумчиво Цзюрен.

На щеках Шен Шена проступил румянец.

— О жизни родной матери⁈

— Мы ведь все прекрасно знаем, что ты — мошенник, — пожал плечами Дзянсин.

— Знаешь старую поговорку: даже стервятник любит свою мать? — процедил Шен Шен сквозь зубы.

— Стервятник-то любит…

— Прекратите, — попросил Ильян самым мягким тоном, за которым, впрочем, крылось острое лезвие. Тон этот приберегался обычно