Незнакомый дом, незнакомые люди, непонятное местоположение. Еле живой священник, истекающий кровью. Упыри, ведьма и святой старик. И посреди всего этого великолепия – участковый Новиков. Ещё про учителя труда Антона чуть не забыл. Осиновый кол на верхушке торта.

Вдвоём с Антоном они потащили отца Павла к дому. Их встретил молодой мужчина в тёмном подряснике, как у отца Павла. Явно не старик.

– Давайте туда, – мужчина показал налево из сеней.

Новиков и Антон бочком прошли в комнату с печкой и большим столом. Ядвига Мстиславовна указала на широкую деревянную скамью, куда и уложили раненого монаха. Оказалась, в комнате был ещё и низенький старичок в сером подряснике. Морщинистый, с жидкими волосами и бородёнкой, он наклонился к отцу Павлу, держа в руке керосинку. Аккуратно отогнул край платка на шее отца Павла. И покачал головой.

– Скверно, – тихо произнёс старичок.

Новиков подумал, что недавно уже слышал это слово. И как раз применительно к ране отца Павла. Только от ведьмы.

– И что теперь? – спросил Антон, морщась и потирая плечо.

Старичок только беззвучно шевелил губами.

– Ну другие-то как-то оклемались, – сказал Новиков, разминая плечи. – Тот мальчишка в Ключе. И сын Лисовского.

Услышав про Гаврила, старичок быстро глянул на Ядвигу Мстиславовну. Та только махнула рукой и покачала головой.

– Вот что. – Старичок провёл рукой по бородёнке. – Вы пока пообсохните, а мы Павлика-то в светёлку перенесём.

Появился парень, что впустил Новикова и компанию, и они вдвоём со старичком взяли раненого священника под мышки и под колени и понесли в другую комнату.

– Может, помочь? – предложил Новиков, но Ядвига Мстиславовна его остановила.

– Посторонним туда нельзя. Садись лучше за стол.

Новиков стал осматриваться в поисках хоть какого-нибудь умывальника. Обычный дачный умывальник нашёлся за печкой, у выхода. Кое-как протерев руки и лицо, Новиков и Антон вернулись в кухню, где Ядвига Мстиславовна раздувала большой желтоватый самовар.

– У всех есть самовары, – пробормотал Новиков, садясь за стол. – Тоже такой заведу.

– А что, это тот самый святой? – шёпотом спросил Антон, кивая на дверь, за которой скрылись старичок и его помощник.

– Святой, не святой, – бормотала Ядвига Мстиславовна, доставая чашки из-за занавески, скрывающей полки. – Это отец Фома. Он ещё до войны постригся. Сапёром был, потом по лагерям сидел. Лес валил. В монастыре служил. Теперь вот отшельничает.

– Они знакомы? – кивнул Новиков на дверь, имея в виду, что старичок назвал священника Павликом.

– Вот у него и спросишь, – хмуро сказала Ядвига Мстиславовна.

– Почему мы вообще сюда приехали? – не выдержал Новиков.

– Потому что это Фома того пацана, ну Лисовского, тогда вытащил, – прошипела Ядвига Мстиславовна.

– Не без твоей помощи, а? – добродушно сказал отец Фома, возвращаясь в кухню. – Как сто лет назад, а?

– В смысле? – спросил Антон, переводя взгляд со старчика на бабушку.

– Сто лет назад её бабушка моего отца у себя от красных карателей прятала. Он тоже был священник. – Отец Фома перекрестился и сел за стол. – Без ногтей осталась, а не выдала.

У Новикова от этой истории язык прилип к нёбу.

– Что было, то было, – буркнула Ядвига Мстиславовна. – Сейчас-то что делать? Как он там вообще? Выживет? А то у нас с войны священника в посёлке не было. Если ещё и этого уморят, так что, ещё восемьдесят лет ждать?

– Я же не Иоанн Богослов, чтобы одним взглядом исцелять и истуканов разрушать, – вздохнул отец Фома. – Да и не молод уже.

– Так и мне давно не тридцать восемь, – развела руками Ядвига Мстиславовна.

– Откуда они повылезали-то?

Ядвига Мстиславовна вопросительно глянула на Новикова.

– Тот, что в костюме, – участковый прочистил горло, – мажор, влетевший в автобус на полном ходу. Про остальных не знаю.

– А сколько их? – спросил отец Фома.

– Мы четверых видели, – ответил Антон.

Старичок загибал пальцы, что-то тихо бормоча. Ядвига Мстиславовна наливала чай из большого заварника с цветочками и самовара.

– А он что, теперь станет, как они? – вяло спросил Антон, кивком указывая на дверь, за которую унесли отца Павла.

– Нет, – покачала головой Ядвига Мстиславовна, ставя чашку перед Новиковым. – Не захочет.

– Разве это от желания зависит? – спросил участковый. Он как-то ещё не додумался поинтересоваться, как вообще становятся упырями.

– Так ими иногда и при жизни становятся, – будто ответила на его мысленный вопрос Ядвига Мстиславовна. – Знаешь, есть такие люди, которые из окружающих жилы тянут. Чем не упыри?

– Ничего не понял, – выдал Антон, таращась на бабушку.

– Объясняю для двоечников, – медленно, но громко произнесла Ядвига Мстиславовна. – После смерти некоторых персонажей не принимает ни рай, ни ад. Вот они и застревают непонятно где. А там – куда кривая выведет.

– Почему их не принимают? –