– Гражданка, ваши документы.

– Какие документы вы хотите видеть? – спросила женщина.

– Паспорт покажите, – сказала милиция.

– А что у нас на хуторе Усьман особый режим? – возмутилась женщина. – Мы приграничная зона? Или у нас тут закрытый академгородок? Какой паспорт, товарищи? Я свой паспорт дома оставила – в Ростове-на-Дону, обязанности иметь его при себе у меня нет.

– Какая вы деловая, гражданка, – окончательно обиделась милиция. – Такие вы тут все деловые! Одному вампиру накостыляли, а тут другой выискался, а вы кто? Ведьма?

– Нет, я преподаватель университета, – сказала женщина.

– Это вас парторг прислал? – спросил вампир.

– Не твоего ума дело, – ответила милиция. – Вот арестуем на трое суток, тогда ты по-другому запоешь.

– Это парторг вас прислал, – повторил мужчина.

– Давай просто убежим, – повернулась женщина к мужчине.

– Я вам убегу, – сказала милиция.

– Сейчас ночь, меня нельзя трогать, – сказал мужчина.

– Смотри, – сказала милиция, – этот тоже палки хочет.

И замахнулась милицейской палкой. Мужчина отреагировал довольно неожиданно. Милиционера, который на него замахнулся, он взял рукой за горло, слегка приподнял над землей и поставил. Второй милиционер попятился, споткнулся и упал. Мужчина схватил его за щиколотку и поднял за ногу кверху довольно высоко. Милиционер висел вниз головой, фуражка, естественно, упала на землю и покатилась. Женщина невольно отметила про себя, какие у него стоптанные каблуки на туфлях.

– На меня ночью не надо замахиваться, – сказал мужчина.

Он схватил первого милиционера как-то под мышку, так что тот тоже бессильно повис на его руке. И потащил обоих с дороги в темноту, туда, где был между домами проход к огородам. Женщина пошла следом.

При слабом свете молодой луны под помидорным кустом лежали милиционеры. Перед ними на коленях стоял мужчина, лицо его было обращено вверх, и было видно, как оно менялось. Кожу что-то тянуло к затылку, зубы открылись полностью, а глаза стали узкими, почти утонули в складках кожи.

Иевлева поразилась тому, до какой степени спокойно она воспринимает то, что видит. Превращение Фролова ее не пугало, она прекрасно понимала, что сейчас будет, и даже характерной для женщины брезгливости она не испытывала, а судьба милиционеров, которых он сейчас убьет, поразительно мало ее трогала.

Сами же милиционеры лежали тихо, и лица обоих обессмыслил ужас. Вампир поднял лицо или, вернее, маску, в которую оно превратилось, к небу и издал какой-то звук, что-то между стоном и свистом.

Вдруг задняя дверь дома открылась, оттуда вышел мужик, он грузно сошел с крыльца, закурил сигарету, подошел к краю огорода, вставил сигарету в рот, расстегнул штаны и стал громко и обильно мочиться. Помочившись, он все проделал в обратном порядке, то есть застегнул штаны, взял изо рта сигарету и пошел обратно к крыльцу. Взошел на него, бросил погасшую сигарету в банку, которая стояла на столе, открыл дверь, вошел, и дверь за ним закрылась.

Его появление вернуло Иевлеву в мир людей из мира ночных существ. Она подошла к Фролову, стала рядом с ним на колени и, заглянув в его ужасную маску без тени страха, сказала ему тихо:

– Отпусти их!

Маска смотрела на нее жутким звериным оскалом, она не отводила глаз, и тогда лицо Фролова медленно стало разглаживаться, пока не приняло обычный вид. Он смотрел на нее какое-то время. Смотрел ей в глаза, ничего не говоря. Потом так же молча встал, повернулся и пошел, но не в сторону улицы, а в темноту. Она тоже встала и пошла за ним. Он остановился, подождал ее и взял за руку.

Утром парторг сидел в своем кабинете ни жив ни мертв, потому что он видел милиционеров, патрулировавших ночью улицу. Они утверждали, что с ними ничего такого не случилось, но, во-первых, у одного из них волосы сильно поседели, а у второго отнимались ноги. А во-вторых, им показали фотографию Иевлевой, и они подтвердили, что видели ее ночью, а ее утром не оказалось в общежитии, и куда она делась, никто не знал. В город, не предупредив, она бы не уехала. Значит, она где-то здесь – а где? А раз милиционеры встретились с Фроловым и видели ее, то, скорее всего, она и Фролов были вместе. И где она теперь?

«И что мы имеем: пропавшая Иевлева, два ставших неврастениками мента и письмо в райком с предложением пригласить попа. Думай, парторг, – говорил он себе, – думай!»

С тяжелым сердцем он стал звонить в райком. В райкоме его соединили с первым, и первый участливо спросил:

– Что, плохо? Замучил вампир совсем?

Парторг доложил ситуацию: два мента в отключке, женщина пропала. А так все тихо-спокойно.

– Видишь, – сказал первый, – а ты хотел детей из лагеря возвращать. Прочитал я твое письмо. Зачем тебе поп? Ты сам рясу надень, кадило зажги и ходи по деревне.

– Так я ж неверующий, – признался парторг.

– Нет, парторг, ты верующий, – настаивал первый.

– Сергей Михалыч, тут правда страшно, – парторг говорил неуверенным голосом. – Пока тихо все, а если он опять начнет, что мы людям скажем?

– Сказать как есть: партия развела вампиров, а расхлебывать зовет попов! – первый повысил голос.

– Так если бы это были только слухи, только суеверия! – пытался объяснить ситуацию парторг. – А то ж он там, правда, ходит – люди его видят все время. Как я им скажу – не видьте! А они ж видят! Я ж его не могу на партбюро вызвать – сказать: перестань быть вампиром, ты умер, лежи в могиле! Что, он меня послушает? Тут нужна их сила – потусторонняя.

– А думаешь, у партии нет потусторонней силы? – сказал первый. – Ты думаешь, коммунисты – догматики? Нет, Егор Ильич, мы не догматики! Мы в Бога не верим и суеверия отбрасываем, но в не познанные нами явления природы мы верим, и своим глазам мы тоже верим. И зря ты думаешь, что у партии нет своего оружия, чтоб с этим бороться. Я-то с утра уже все знаю, еще перед твоим докладом. В общем, приедет к тебе из Ростова человек. По линии обкома партии. Он из управления МВД области. Он тебе попробует помочь. А то твоя милиция стреляет по своим, и верить ей нельзя.

– Моему участковому можно верить, он землю будет рыть, – попытался оправдаться парторг.

– А что такое? – спросил секретарь райкома.

– Да, Сергей Михалыч, втюрился он в эту бабу, что с вампиром ходит, – доложил парторг.

– Да? – заинтересованно спросил секретарь райкома.

– Его блядство, – продолжал парторг, – для нас не новость, Сергей Михалыч, мы его и на бюро прорабатывали за моральный облик. Но тут не блядство, он с женой разводиться хочет, детей бросает. В общем, он одурел совсем, с глузду, как говорится, съехал, Сергей Михалыч!

– А что, – спросил первый, – есть от чего?