«Я тоже в Аттоне сейчас, у меня есть еще четыре часа, — Даари на всякий случай приврала, мало ли, как повернется встреча. — Ты где?»

«Сижу на лавочке возле главпочтамта».

Не бывает таких совпадений!

Даари выскочила из прохладного помещения почты, освеженного климатическими чарами, в душную июльскую жару. Огляделась, как заполошенная. Она и не думала, что так обрадуется визиту Гешвири! Но вот обрадовалась так, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. И одновременно испугалась: кто знает, о чем подруга — или бывшая подруга? — собралась поговорить? А вдруг ее семья окончательно решила отстранить ее от борьбы за власть, все надежды Гешвири рухнули, и та винит в этом Даари?

Но Гешвири не было ни на скамейках, ни на низком парапете, окружающем небольшой фонтан перед входом на почту, ни…

— Привет, — высокая черноволосая девушка, удивительно гибкая и изящная для своего роста, поднялась со скамейки.

Не передать, как цвет волос меняет человека! Казалось, даже лицо стало приятнее (хотя Даари оно и так со временем стало казаться почти красивым). Или просто Даари так по ней соскучилась?

Но в любом случае: черные волосы! Это что, значит…

— Нет, меня не исключили из клана, — усмехнулась Гешвири, правильно истолковав ужас на лице Даари. — Просто в этих краях аристократы — как правило, маги на военной службе. Не хотелось доказывать каждому встречному военному патрулю, что я не нарушаю форму одежды!

— Ясно, — против воли Даари расплылась в улыбке. — А я и не знала, что вам можно не краситься!

На миг на лицо Гешвири вернулось прежнее высокомерно-презрительное выражение, отчего она снова подурнела (ага, так вот в чем дело!).

— Красить волосы в родовые цвета — не обязанность, а привилегия. Нет и не может быть закона, который обязывал бы нас это делать. Как бы иначе кланы добывали бы сведения друг о друга и сражались бы между собой?

— А это идея, — задумчиво сказала Даари. — Запретить вам перекрашивать волосы — и все, никаких шпионов.

— Владыка пытался триста пятьдесят лет назад — не вышло! — сухо ответила Гешвири.

Их глаза встретились — и внезапно обе девушки широко, неудержимо заулыбались. Даари почувствовала, как она отчаянно, глубоко соскучилась. Не только по Гешвири — по всей ее прежней жизни, даже по Академии, как бы это странно ни звучало!

Она запрещала себе об этом думать, но тут ей было так одиноко… И вечера: либо в пустой суете офицерского клуба, либо у себя в комнате, за каким-нибудь учебником…

Как-то так само собой получилось, что Даари шагнула к подруге — а та к ней — и они обнялись.

— Я соскучилась, — сказала Даари, и тут же обмерла: не слишком ли это личное, не посмеется ли Гешвири?

Но Гешвири неожиданно сказала, обдав теплым дыханием ухо Даари:

— Я тоже.

А потом добавила:

— Я сняла номер в отеле, тут рядом. Удобнее всего поговорить там.

***

До разговора дошло не сразу: едва за ними захлопнулась дверь, как они начали целоваться.

Даари сама не поняла, как это получилось. Вроде бы на этот раз она на Гешвири не набрасывалась… или все-таки? В общем, кто начал первой, она потом не сумела вспомнить. Главное, они так и застряли прямо у входа в апартаменты (верная себе и клановым представлениям о комфорте, Гешвири не ограничилась обычным номером), и отчаянно, страстно вжимались друг в друга, словно пытались втиснуть в эти объятия все прошедшие месяцы, все накопившиеся проблемы и всю фрустрацию от того, как нелепо устроен мир!

Руку проникали под одежду, и на сей раз Даари не ставила никаких границ, даже не думала их ставить. Все это казалось таким смешным, детским: теперь, когда Гешвири приехала сюда, на край света! Гешвири еще зимой говорила, что Даари созрела и даже переспела, а с тех пор прошло еще четыре месяца — и Даари до сих пор ни с кем… Ну, не считать же неоформленные фантазии о генерале Лаоре? Так что нет, ни на какую сдержанность ее просто больше не хватало!

Короче, все случилось именно там и так, неожиданно быстро, неожиданно грубо, хотя Гешвири старалась быть нежной — насколько это возможно в той дикой спешке, которая неожиданно ими овладела. Даари не думала ни о том, что она неопытна, не думала даже о том, что Гешвири одного с ней пола (а если бы и подумала, то решила бы: и отлично, можно не предохраняться!): просто хотелось быть ближе к теплому, приятно пахнущему человеческому телу, к тому, кому доверяешь; целовать, кусать, обнимать, забыть на секунду о проблемах, о неясном будущем, о всех этих своих сложных отношениях — с Драконом, с Лаором, с Сиитом, со всеми остальными мужчинами в ее жизни, включая братьев. Просто быть с кем-то, кто ее понимает, кому тоже несладко.

А еще — у Гешвири, как у всякого талантливого мага оказались очень ловкие пальцы, и этими пальцами, несмотря на спешку и некоторую резкость движений, она проделывала такое!..

Сил не было терпеть. Даари и не стала: ахнула и как будто взорвалась изнутри, прямо стоя, в прихожей, опираясь на Гешвири. Бесы-демоны, а когда она себя ласкала, никогда не было так круто!..

(Вроде бы это как-то связано с тем, как человеческий мозг настроен на обработку информации от органов чувств, но Даари не хотелось в этот момент думать о биологии.)

— Теперь твоя очередь, — решительно заявила она Гешвири. — Пойдем на кровать.

— Тебе не обязательно…

— Я хочу. Пошли. Тут же есть кровать? А то у меня ноги дрожат.

Даари оказалась способной ученицей. А еще она с удивлением обнаружила, что давать удовольствие — так же возбуждающе, как и дарить его. С минимальной помощью собственной руки она кончила повторно.

— Ну, теперь мы можем поговорить? — тяжело дыша, спросила Гешвири.

— Не делай вид, как будто… тебе… не понравилось, — так же ответила Даари; ее еще била дрожь.

— Твою неопытность с лихвой искупает энтузиазм, — признала Гешвири. — Но у меня правда есть серьезный разговор. Хотя… пожалуй, удачно, что мы занялись сексом. С твоим серьезным отношением к нему это дополнительная гарантия.

— Гарантия чего? — спросила Даари, садясь на кровати рядом с ней. Машинально она поглядела на часы: нет, их опыты заняли меньше часа, времени