опередить. Думаю, часов на 12. Мой план может показаться нереальным еще и потому, что действовать придется скрытно ото всех – и от захватчиков, и от, так сказать, товарищей по несчастью. А это уже обуславливается итогами наших расследований на Шпицбергене и недопустимостью серьезного международного скандала. Своими силами моей группе такое вряд ли доступно…

– Но раз не тебе, то, значит, и никому в мире! – перебил Помощник.

– Благодарю за изысканный комплимент, но «в мире» такой человек есть. Не в одиночку! А в слаженном взаимодействии со мной и моими ребятами и, конечно, с вашей неоценимой помощью…

– Не тяни, Гера, ты и так в цейтноте!

– Я… э… догадываюсь или предполагаю, что у военных существует опытный образец подводной лодки-малютки, предназначенной для спасательных и разведывательно-диверсионных целей. Ей нет аналогов в мире. Нашим ученым удалось создать уникальное защитное покрытие корпуса, аналогичное по свойствам покрытию самолетов-невидимок «Стелс», только не от радаров, а от сонаров. Ну, и еще куча эксклюзивных прибабахов.

– Ты плохо кончишь, Талеев, потому что слишком много знаешь. Ладно, продолжай.

– Считаю это косвенным подтверждением моих не совсем легально добытых сведений.

– Не зарывайся!

– Мне нужна эта лодка здесь! – Трубка молчала. – Специальный транспортный самолет может перебросить ее за три часа. Но главное в другом: руководить всей операцией должен один конкретный человек. Да-да, тот самый, уникальный «во всем мире». Капитан 2-го ранга Редин Сергей Михайлович. На лодке есть, разумеется, свой высококвалифицированный экипаж во главе с командиром. Их численность надо сократить до минимума. Группу спецназа подобрать самую боевую, с опытом антитеррористических действий и освобождения заложников. Человек пять, не больше. На месте к ним присоединятся еще двое моих ребят. Пусть не волнуются: никто не станет учить их воевать с бандитами внутри лайнера, как и моряков – рулить субмариной. Но любой приказ Редина для каждого их них должен быть ЗАКОНОМ!

– Впервые слышу о человеке, которому ты так доверяешь.

– Лукавите, Владимир Викторович! Вы же знаете об урановых стержнях в Баренцевом море, о грандиозном побоище на территории одной расформированной артиллерийской части, наконец, о последнем походе «Анахит».

– Я просто не так выразился: знаю этого человека, но не предполагал, что ты ему так доверяешь.

– Больше, чем самому себе! А главное, что у нас с ним выработалось потрясающее чувство взаимосвязи, где-то на генном уровне. Мы оба практически безошибочно можем предсказать действия друг друга в самых нестандартных ситуациях. Учитывая, что я буду находиться на борту лайнера без связи, в окружении вооруженных террористов, это приобретает решающее значение. Связаться с Рединым немедленно лучше всего через Макса, то есть Максима Лифанова. Сейчас в России это единственный человек Команды, который имеет связь с вами и встречался с Сергеем. Ему Редин поверит.

– Хорошо, я понял тебя, Гера. Если предположить, что подобная лодка действительно существует, мне тоже она представляется единственным средством, способным осуществить такую операцию. Но даже просто тайная доставка ее в район Шпицбергена – очень непростая задача…

– Вот пусть и решают ее с присущим блеском наши доблестные летуны!

– Не перебивай старших! Кроме того, на круизных лайнерах такого класса установлены самые совершенные системы обнаружения и слежения, а лодка – не такая уж и невидимка. Как, впрочем, и «Стелс»!

– Знаете, Владимир Викторович, насколько расширился мой морской кругозор после неоднократного общения с Рединым? Я теперь даже понимаю, что террористы избрали очень верную тактику, решив отойти от причала, где угроза их физического уничтожения неизмеримо возрастает. Но и совершенный ими маневр – палка о двух концах. В целях безопасности отходить придется не на десятки метров, а значительно дальше. Глубины океана в районе Шпицбергена немалые, дно каменистое, даже двумя якорями трудно удержать большой корабль на месте – неизбежен снос. Моряки в таких случаях удерживают судно, регулярно, но понемногу подрабатывая гребными винтами. В такие моменты шум собственных винтов мешает качественному обнаружению…

Гера замялся, подбирая нужный термин, а Куратор перебил его:

– Понятно-понятно, как ты там говоришь:

«…пусть решают с присущим блеском наши доблестные мореходы»?

– Каждому свое. Впрочем, я ни секунды не сомневаюсь, что Редин будет рассуждать точно так. И определит место проникновения на лайнер в районе этих самых винтов. На лодке наверняка существует оборудование для «вскрытия» самого прочного корпуса. Конечно, ребятам понадобятся инженерные чертежи круизного судна. Так ведь это не проблема, да? Наша доблестная внешняя разведка тоже не зря зарплату получает, и с присущим ей блеском…

– Разберемся.

– Ну вот, Владимир Викторович, мое время заканчивается. На связи постоянно будут мои ребята. Мы сейчас еще обговорим нюансы и – в путь.

– Береги себя. Не пытайся в одиночку двух зайцев поймать. Разберемся мы и с угрозой радиоактивного террора, а пока – дети и заложники. Будем здесь внимательно следить за твоими… репортажами.

– Ага, «с петлей на шее»!

– Где-то я уже такое слышал. Не графоманничай!

– Ну и словечко! А вот «репортажи» действительно наблюдайте и слушайте. Я постараюсь дать максимум полезной информации и даже навести на цель, если удастся.

– Вот только не изображай из себя «Крепкого орешка»!

– Дама не позволит. Там же рядом моя Гюльчатай будет.

– И за нее ответишь!

Разговор был закончен. Талеев в раздумье прошелся по номеру.

– Ну вот, парни, разговор вы слышали. «Гостей» встретите. Необходимым оружием и снаряжением они вас обеспечат. Думаю, что придется подыскать какую-нибудь быстроходную, но малозаметную посудину. И сделать это лучше побыстрее, пока весь остров не узнал о захвате. Тактика на борту обычная. Забудьте на время о Саллахе и наших «радиоактивных» проблемах. Работаем исключительно по заложникам. Ни в коем случае не «светиться»! На лайнере о вашей группе не должно остаться никаких воспоминаний. Сереге Редину мой пламенный привет и… до скорой встречи!

Они обнялись втроем, и Гера вернулся в свой номер. «К нашим баранам, к нашим баранам…» – пропел он перед самой дверью, но внутрь ступил молчаливый, строгий, сосредоточенный. На личные сборы не ушло и трех минут. «Всего своего», что требовалось носить с собой, за исключением одежды, не оказалось вовсе.

Автомашина, на которой везли Талеева, остановилась у корня причала, где отшвартовался круизный лайнер. Дальше он пошел пешком. Один. Гера на ходу увидел, как у борта зашевелились черные тени и вниз на причал медленно съехал небольшой трап.

Не доходя до него метров пятьдесят, журналист остановился, неспешно достал из кармана куртки сигарету и закурил. Он не произнес ни единого слова, а неподвижно застыл, демонстративно созерцая темную поверхность спокойной в утренний час воды. На борту слышались какие-то высокие приглушенные вскрики.

«А они ведь готовы уже вот-вот отчалить, –