Юна ласково произносит:

— Хочешь прилечь?

Арти качает головой.

— Хочешь, мы позвоним твоей маме?

Питер уж и не припомнит, когда Юна в последний раз упоминала Ли, пусть и вот так, не впрямую. А когда Арти кивает, он понимает, что уж и не припомнит, когда дочь в последний раз о ней говорила. Чувствует, как в груди нечто, погребенное под десятью слоями, дает малую трещину, впуская Ли, начисто отсутствующую в их жизни, притом что он знает: ее жизнь полна ими до краев, даже при полном их в ней отсутствии. Юна кивает ему. Питер кивает на входную дверь. Хочется избавить Арти от необходимости пересказывать все еще раз, но ему совершенно ясно: чтобы беседовать оттуда, где Юна его не услышит, нужно сперва получить ее разрешение. Он не разговаривал с Ли десять с лишним лет — настоящий подвиг для маленького городка. Юна кивает снова.

Питер выходит на улицу, отстегивает от пояса мобильник. На небе уже ни следа заката, Питер шагает сквозь тьму туда, откуда голос его не долетит до дома. Ли у него в контактах нет, но, как выясняется, номер ее стационарного телефона пальцы все еще помнят.

Она отвечает после первого гудка.

— Питер? — Голос звенит от смятения.

Он благодарит идентификатор номера за право не говорить первым, ибо знает, что тут же прозвучали бы неизменные реплики многолетней давности. «Это я», — сказал бы он. «Я рада», — ответила бы она.

Он произносит:

— У близнецов серьезные неприятности. Погиб Райан. Арло его застрелил. Случайно.

Близнецами он их не называл с детских лет. Тут же всплывает картинка: он видит их в первый раз, оба лежат в люльке, повернувшись друг к другу во сне. Он плотно сжимает веки.

— Господи, — отзывается она.

Еще раз повторяет то же слово, Питер дает себе и Ли возможность побыть в тишине. Наконец Ли спрашивает:

— А Арти при этом присутствовала?

— Да. Арти и попросила, чтобы мы тебе позвонили. В смысле Юна предложила, и она сказала «да».

Какие бы слова Питер ни произносил, каждое звучало как пощечина. И от знания, что Ли стерпит пощечину безропотно, ему не легче. Вторая попытка:

— Ей нужно, чтобы ты была рядом. Может, приедешь, заберешь ее?

Ли не отвечает. Питер слышит ее дыхание. Наконец она произносит:

— Арло у вас, но она хочет ехать со мной?

Земля уходит у него из-под ног. Даже мать не в состоянии представить себе положения, в котором Арти не будет опираться на своего брата.

— Да, — подтверждает он и приседает на корточки, чтобы положить свободную руку на гравий и удержать равновесие.

— Еду прямо сейчас. — Пауза. — До свидания, Питер.

Она дожидается его «до свидания» и только потом вешает трубку, хотя он не спешит с ответом. Вместо того чтобы сразу вернуться в дом, он позволяет себе осесть на землю, немного передохнуть.

Арло допивает бурбон, встает, вместе с бокалом подходит к бутылке за новой порцией. К удивлению Юны, наливает и ей тоже. При этом неотрывно смотрит на Арти, и рот у него приоткрыт, как будто он собирается заговорить. Арти сидит, склонившись над столом, лицо завешено волосами. Но вдруг вздрагивает — наверное, проигрывает выстрел в голове, думает Юна. Юне и самой есть что вспомнить: как она не обратила внимания на хлопок, как жадно поедала обед, не зная, что пять минут назад жизнь Арти разлетелась на куски.

Арло тянется к ладони сестры, берет ее в свою, но Арти отдергивает руку, встает.

— Пойду полежу на диване. — Она нетвердым шагом выходит в гостиную, скрывается из глаз.

Юна делает глоток бурбона — ее тревожит, что между близнецами, похоже, вбит клин. Лицо Арло напоминает ей лицо маленького Гепа — так сын ее выглядел каждый раз после того, как Марч слетал с катушек и набрасывался на него. Лицо мальчика, братишка которого превратился в нечто ему неведомое. Мальчика, осознавшего: даже такую самоочевидную вещь нельзя в этом мире принимать за данность.

Арло упирается рукой в столешницу прямо перед носом Юны. Она накрывает его ладонь своей. Там ее ладонь и лежит, когда входит Питер.

— Ли едет сюда.

Юна мягко подталкивает Арло к табуретке, с которой встала Арти.

— Сядь, — говорит она, и Арло садится. Потом она обращается к Питеру: — Арти в гостиной. Пойду гляну, как она там.

Арти лежит на диване на животе, лицом в кожаную спинку. Юна накрывает девушку пледом, садится рядом, совсем близко, чтобы можно было погладить ее по волосам. Юна вспоминает, как лежала на их старом оранжевом диване, когда была беременна Марчем, через неделю после того, как выгнала из дома Питера. В то время, когда эта женщина, что сейчас перед ней, была комочком плоти в материнском животе, притулившимся ко второму комочку — брату. Юна поглаживает голову Арти, и та начинает плакать.

Юна остается на месте, даже услышав, как Ли стучит в дверь. Юне ни к чему видеть, как эта женщина здоровается с ее мужем. Услышав на пороге гостиной шаги Ли, она наконец-то поднимается и сдает пост. Выжимает из себя улыбку, кивок, проходит мимо Ли, напоминая себе, что обе они стараются делать все, что могут.

На кухне Арло и Питер сидят рядышком, в одной и той же позе: зацепившись каблуками за металлическую скобу на табуретке, раздвинув колени так широко, что Юна готова поспорить — они соприкасаются. Она обходит стол, берет свой бокал и опустошает, ожог бурбона в горле приходится кстати — напоминает ей, что она все еще твердо стоит на ногах.

Входят Ли и Арти, Ли крепко обнимает дочь за талию, чтобы не шаталась. Арло поворачивается на табуретке к ним лицом. Ли едва ли не извиняющимся голосом произносит:

— Она пока у меня поживет.

При этих словах Питер тоже поворачивается на табуретке. Юна — ее от них отделяет стол — видит, какая бы это могла быть семья из четырех человек. Ли снова раскрывает рот и на сей раз выдавливает едва ли не против воли:

— Арти сказала, ты пока можешь пожить у нее.

— Арти? — переспрашивает Арло.

Юна чувствует, как истово он произносит это имя, Арти же просто идет к дверям и пересекает порог, будто никто ничего не говорил вовсе.

ПОНЕДЕЛЬНИК

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Должны бы кары обрушиться Юне на голову за то, что она проспала десять часов кряду и проснулась без тени усталости. Плохо понимая, что еще можно сделать, Юна отправила всех спать