— и что? Я уже с цирком далеко буду. Решено. Завтра же выясню наш маршрут, куплю конверт на почте и отправлю. Только не в Кушку, а…

— Джонни, это ты?

Удивительно тихо всё-таки умеют подкрадываться некоторые воздушные гимнастки.

— Я, Венди.

— Что ты здесь делаешь?

— Любуюсь звёздами. Смотри, какая красота.

Она подошла, встала совсем близко. От неё пахло свежей — после душа — кожей и совсем немного хорошими духами.

— Разбираешься в звёздах?

— Есть такое.

— Покажи мне.

Я обнял её за плечи:

— Смотри. Вот эта светящаяся звёздная река, которая пересекает небосвод — Млечный Путь. Это наша галактика, которой принадлежит и наше солнце со всеми планетами. Видишь вон ту ярчайшую звезду на западе?

— Да.

— Это не звезда, а планета. Венера. Она вторая по счёту от Солнца. Наша Земля — третья. Венеру всегда хорошо видно перед рассветом и после захода солнца. А вон та, тоже яркая — Юпитер. Самая большая планета в нашей солнечной системе. Если слепить все остальные планеты в один шар, то Юпитер будет больше этого шара в два раза.

— Неплохо. А вон та, голубоватая, яркая, над нами?

— Это уже звезда. Вега называется. Находится в созвездии Лиры, до неё больше двадцати пяти световых лет.

— Как это — световых лет?

— Это значит, что её свет, который мы сейчас видим, вышел от неё больше двадцати пяти лет назад и только сейчас до нас добрался.

— Офигеть. Кажется, мы учили в школе про скорость света, но я забыла.

— Триста тысяч километров в секунду.

— Это сколько в милях?

— Сто восемьдесят шесть тысяч.

— Офигеть, — повторила она. — Откуда ты всё это знаешь?

— Я люблю читать, — сказал я. — И у меня хорошая память.

— И ещё ты классно стреляешь, — сказал она, и повернулась ко мне лицом, практически оказавшись в моих объятиях.

— Надеюсь, не только это, — сказал я.

Её губы были совсем близко.

Пропадай моя телега, все четыре колеса, вспомнил я одно из присловий деда Лёши, наклонился и поцеловал эти губы.

Глава пятнадцатая

Столкновение интересов. Новый трюк. Кто ты, парень? Письма и покупки. Роща

— Джимми, вставай. Вставай, милый, пора.

Я проснулся от того, что меня с нежной настойчивостью трясли за плечо. Да что ж такое, не дают поспать бедному инженеру-пилоту Кемрару Гели. Он же ученик советской школы №31 города Кушка Сергей Ермолов. Он же Джимми Хокинс — артист американского цирка на колёсах Circus Smirkus, колесящего по всей стране и дающего представления то там, то сям. Со вчерашнего дня. А будит меня милая и сексуальная воздушная гимнастка Венди Кемпбелл, с которой мы провели замечательную ночь.

— Куда пора? — спросил я, переворачиваясь на спину.

За окном трейлера едва заметно серело. Горел ночник, и в его свете обнажённая грудь Венди смотрелась особенно соблазнительно. Я протянул руку и погладил.

— Эй, — она несильно хлопнула меня по руке. — Доступ к телу прекращён. Говорю же, тебе пора. Рассвет скоро.

— И что? На рассвете особенно сладко спится. И не только спится.

— Джимми, всё было прекрасно, но тебе нужно идти к себе. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Слухи пойдут, разговоры. Оно нам надо?

— Слухи по любому пойдут.

— Может, и так. Однако слухи слухам рознь. Давай-давай. Ты был великолепен и всё такое, но, надеюсь, у тебя хватит ума в меня не влюбиться.

— Будь спокойна, — улыбнулся я. — Однако тоже надеюсь.

— На что?

— Что доступ к телу прекратился не навсегда.

— Всё-таки ты нахал, Джимми.

— Сказала она, затащив его в постель.

— Я тебя затащила?

— А кто? Наталья Гончарова?

— Кто такая Наталья Гончарова?

— Жена великого русского поэта Пушкина Александра Сергеевича.

— Всё-таки ты странный, Джимми, — сказала она через паузу. — Иди уже, знаток русской поэзии. Что до тела, то я подумаю, — она милостиво улыбнулась.

Я встал, быстро оделся, чмокнул Венди в щёку и тихонько вышел из трейлера. На востоке горела Венера. Воздух был холоден и чист.

Ну что, подумал я. Как тебе снова стать мужчиной, Кемрар? Пожалуй, не хуже, чем в первый раз, ответил сам себе. Этот процесс не из тех, что может надоесть.

Тёмная фигура появилась из-за соседнего трейлера и преградила мне путь.

Я всмотрелся.

Фрэнк Фостер, два «эф», силовой акробат. Стальной взгляд, волевая челюсть. Шесть футов и два дюйма и двести фунтов тренированных мышц. Мистер Америка, да и только.

— Привет, Фрэнк, — поздоровался я. — Не спится?

— Что ты здесь делаешь?

— А тебе не всё равно? Люблю, знаешь ли, прогуляться на рассвете.

— Я знаю, откуда ты идёшь!

— Вот как? И откуда?

— От Вэнди!

— Нехорошо, Фрэнк, — сказал я, сокрушённо качая головой. — Нехорошо обвинять девушку в таких вещах, не имя доказательств.

— Я ни в чём её не обвиняю! Я обвиняю тебя. Ты мелкий, наглый прыщ. Появился неизвестно откуда, один раз вышел на публику, и думаешь, что герой, всё теперь можно? Да я тебе твой нос сопливый сломаю, — он протянул руку, пытаясь ухватить меня за нос.

Шаг в сторону, захват запястья и локтя, подставить бедро… А зачем калечить? Фрэнк ткнулся носом в асфальт:

— Ф-фак!

— Да, — подтвердил я. — Иди поспи, Фрэнк. Настоятельно советую. Пока при памяти и ветер без камней.

— Да я тебя… — одним движением он вскочил на ноги.

Э, нет, шалишь. Лежать.

Я присел и резко дал подсечку. Силовой акробат обладал неплохой реакцией, но я всё равно был быстрее. Даже орно не понадобилось.

Фрэнк грохнулся на задницу.

— Дёрнешься ещё раз — выбью зубы, — пообещал я негромко, но отчётливо. — Обещаю. Что касается Венди… Она взрослая девушка и сама решает, с кем ей быть, а с кем погодить. Ферштейн?

— Почему? Ты немец, что ли?

Всё-таки он тупой. Не интересно.

— Много будешь знать, скоро состаришься. Пока Фрэнк. Береги здоровье. Без тебя шоу обеднеет, поверь мне.

Я дошёл до своего трейлера, неслышно вошёл внутрь (дверь не была закрыта на замок), разделся и лёг спать. Нет, ребята, как хотите, а пара часов ещё точно мои.

Завтрак был в девять утра. Девять AM