Хорош муж, посылает ее попрошайничать! Не защищает от нападений! С этой минуты он, Фиат, будет защищать ее от любых напастей. Он подталкивает Валентину к двери, ведет в кухню, приносит кресло, усаживает ее между ящиками с фруктами и кофе.

— Вы вегетарианцы?

— Какое там… Проект у нас, потом расскажу. — Он наливает в стакан воды из-под крана, от всего прочего Валентина отказывается. С той минуты, как она вошла в квартиру, все кажется Фиату не столь ужасным: все уладится, если только Валентина останется рядом с ним надолго, как можно дольше. — Я живу тут с другом, — объясняет он, хотя она ни о чем не спросила, — его зовут Финценс, и квартира вообще-то его, a я тут позже появился. Так что обстановка, мебель — это все не мой вкус, а его.

Говорит она мало. Через некоторое время спросила, который час, сказала, что может еще немного посидеть. И только тут она обратила внимание на стеклянную клетку.

— Что это?

— Вольер. Для нашей кошки.

— А посмотреть можно?

— Да что уж там смотреть… Она как раз умерла.

— Как?! Сегодня?

— Незадолго перед твоим приходом. Неудачное совпадение.

Валентина вскочила и уже возле вольера. Не надо беспокоиться, дурно ей не станет, говорит она, когда Фиат пытается ее удержать, — она и не такое видала.

— Я только взгляну. Какая большая! Эге, да ведь это не кошка! Что ты мне голову морочишь?

— Это кошка. Индийская.

— И она живет у вас прямо в квартире?

— Да. Верней сказать — жила. А теперь вот не знаем, куда ее девать. — Фиат со вздохом отворачивается от трупа.

— Я слышала, в подобных случаях вызывают службу ликвидации трупов животных или отвозят труп в эту службу. — Валентина смотрит на Фиата удивленно. Тут, в гостиной, она стала разговорчивой. Ему приятно слушать ее голос, однако хорошо бы сменить тему. Он не может ей врать, он ее друг, он хочет быть ее другом, а с друзьями во всем должна быть правда, — думает Фиат. От Финценса ему влетит, но все-таки Фиат признается:

— Исключено. Кошка не зарегистрирована. Кошка на нелегальном положении.

— А кошек тоже регистрируют? Я думала — только собак.

Фиат в душе облегченно вздыхает, как удачно, что Валентина не здешняя, а приехала из такой страны, где еще не зарегистрирован каждый мышонок. И о прозрачной стене она ничего не сказала, не удивилась, не спросила, почему кошку держали в гостиной за прозрачной перегородкой.

— М-м… Всех нынче необходимо регистрировать, и всех снабжают микрочипом.

— Даже домашних кошек?

— Да, у нас — так. Чип вживляют под кожу, его вводит лицензированный ветеринар, на чипе все информация — возраст, вес, болезни, — всё!

— И хозяин?

Фиат внутренне сжимается от страха. Про чип он сболтнул наобум, слышал что-то такое в зоопарке… А если пятнистому мусангу и правда вживили под кожу микрочип с полным набором данных? Тогда, если найдут чип, даже спустя много лет установят, в каком зоопарке мусанг когда-то находился! Неприятная мысль.

— Нет, по-моему, хозяин не указывается.

Раздается скрежет ключа в замке, и оба, разом вздрогнув, как две марионетки на одной веревочке, поворачивают головы в одну сторону.

— У тебя гости? — холодно осведомляется Финценс. Какой мастер скрывать свои чувства, думает Фиат, глядя, как он подходит к Валентине, с протянутой рукой.

— Вы застали нас в несколько деликатный момент, — продолжает Финценс, пожав руку Валентины, — в день хаоса.

Она тотчас встает.

— Я уже заметила, что пришла не вовремя. — Голос у нее теперь нерешительный. Совсем не такой, какой был только что. — И уже собиралась уходить.

— Нет-нет, посиди еще немного! — Фиат не хочет ее отпускать, не хочет и оставаться наедине с Финценсем.

— Ну, разве еще минутку… — Сразу сев на прежнее место, она отпивает глоток воды.

Финценс, он уже в своей комнате, знаком подзывает Фиата.

— Я должен кое-что показать ему, — извиняющимся тоном говорит Фиат Валентине, учтивей некуда. В следующее мгновение Финценс крепко стискивает его локоть и втаскивает в свою спальню.

— Что это значит? Ты спятил! Кто это?

— Подруга.

— С каких пор у тебя подруги?

— Не подруги. Подруга.

— Какая разница! Немедленно — вон. У нас сейчас другие проблемы. Люди не должны видеть мертвую зверюгу.

— Может быть, у моей подруги найдется идея. Она умная.

* * *

Удар в гостиной, грохот и стук. Падают какие-то вещи. И крик, негромкий, подавленный, крик боли.

Валентина стоит над грудой осколков разбитой стены, ее правое плечо в крови, кровь на висках, на лбу. Фиату не сообразить, разбит лоб или только запачкан кровью. Половина перегородки осталась целой, но при ударе сорвалась со стенных креплений. Этот кусок оргстекла лежит, громадный осколок, накрывший труп кошки, отчего тот кажется увеличившимся, как под лупой. По всей комнате — мелкие осколки, несколько застряло в плече и руке Валентины. А она будто оцепенела.

— Я не видела, что тут стена, — говорит она, — налетела на нее с размаху, ударилась. Моя голова крепче этого стекла, или это не настоящее стекло? Я крепче этого стекла. Мне очень жаль, извините, я не увидела стену. Хотела к кошке подойти, рассмотреть ее получше.

Рука Валентины серьезно поранена.

— От самого плеча рука онемела, — нерешительно признается Валентина. В предплечье и ладонь вонзилось множество кусочков оргстекла и щепочек. Падая, Валентина угодила прямо на колченогую табуретку, которую давно надо было выбросить, она хотела опереться, а табуретка развалилась.

— С локтем что-то не так, похоже, сломала. — И с голосом Валентины что-то не так, он звучит неестественно звонко. Рукой она потерла ушибленный лоб, так что и там расцарапала осколками кожу. В эту минуту Валентина внешне ничем не напоминает ту хорошенькую женщину, которую Фиат встретил в ночь похищения. Она пошатывается и все тем же странным голосом говорит: — Мне плохо.

Фиат подводит ее к дивану.

— В глазах звезды, звезды…

— Отвезти тебя в больницу?

— Погодите, погодите… Есть у вас пинцет?

После долгих поисков Финценс приносит из ванной пинцет. Валентине, кажется, немного лучше.

— Черт, как больно. Чувствительность вернулась. Боюсь, там что-то сломано. Есть зажигалка? Пинцет надо стерилизовать. Спирт есть? Ну, водка или что-нибудь…

Финценс приносит бутылку текилы.

— И стакан давай. — Она выпивает два стакана, по ее щекам катятся слезы. — Как жутко я, наверное, выгляжу… — Вытащи, пожалуйста, эти осколки и занозы.